Золотая пряжа

Функе Корнелия

У подъезда действительно стоял безупречно отполированный автомобиль с двуглавым орлом на капоте. Даже такой консерватор, как Николай III, не смог устоять перед искушением завести пару-тройку самодвижущихся карет. За свою жизнь Джекоб повидал слишком много забитых насмерть лошадей, чтобы питать романтическую слабость к каретам. Однако цокот копыт звучал куда эстетичнее плюющегося ядовитыми газами мотора.

За такие слова Лиска наверняка высмеяла бы его и напомнила, что ни одна лошадь не носит подков по своей воле.

Лиска? А кстати, где она?

Оставь, Джекоб, тебе запрещено

об этом думать.

Где только не принимали Джекоба коронованные особы по эту сторону зеркала! В тронных залах и походных палатках, на конюшнях, в каретах и поездах…

Баня была впервые. Ее влажный пар пах березовой листвой, лесными травами и дровами из печки. Но вот двое слуг замахали свежесрезанными вениками, и из белых клубов проступило тело царя.

Бассейн, из которого Николай III вышел в чем мать родила, был выложен мозаикой, представляющей варяжский сказочный мир во всем его многообразии. Русалки, водяные духи, гигантские каракатицы словно двигались и дышали под слоем прозрачной воды. Царь взял у слуги полотенце и обернул его вокруг талии. Его обычно бледная кожа имела янтарный оттенок. Очевидно, за счет защитного крема, изготовленного по гоильскому рецепту и способного, как говорили, противостоять даже револьверной пуле. В дверях парной стоял охранник с саблей наголо. Джекоб поежился – слишком уж беззащитна была его обнаженная кожа перед холодным лезвием.

– Ну, господин Бесшабашный… – начал царь, принимая у слуги миску с нарезкой сырого мяса, – надеюсь, моя кунсткамера не разочаровала самого удачливого на Западе охотника за сокровищами?

Из клубов пара показалась медвежья морда. Почуявший угощение зверь носил поверх черного меха вышитую жилетку. Царь появлялся на люди только в его сопровождении. Для официальных приемов медведя наряжали в форму офицера кавалерии. Джекоб ожидал увидеть его и на балу, однако в тот день Иванушка-дурачок подавился рыбьей костью и остался дома. Николай III назвал своего любимца в честь героя русских сказок, большую часть жизни проведшего на печи, что, однако, не помешало ему преуспеть в борьбе со злом. Бросив Иванушке последний кусок мяса, царь протянул пустую миску слуге и остановил взгляд на груди Джекоба.

– Гоилы утверждают, что один из них прострелил сердце Джекобу Бесшабашному. Но я не вижу шрама, следовательно, это ложь?

– Это правда, – ответил Джекоб. – Выстрел оказался метким, хотя шрама действительно не осталось.

– И как вы выжили?

– Я не выжил.

Царь как будто совсем не удивился. Без сомнения, шпионы изложили ему всевозможные версии этой истории. Некоторые из них Джекобу особенно нравились. Например, как Красная Фея вживила ему в грудь мотылька вместо сердца.

– Ну и каково это, быть мертвым?

– Я был им совсем недолго, так что сказать не могу.

Слуги внесли подушки, украшенные не менее замысловатой вышивкой, чем рушники Бабы-яги. Варягия и Украина имели не только общих ведьм. Эти страны были похожи как сестры, причем старшая норовила поглотить младшую.

Венценосный хозяин устроился на подушках и кивком велел Джекобу сделать то же самое.

– Моя коллекция не ограничивается тем, что вы видели сегодня, – продолжал он. – Есть еще два дворца, расположение которых вот уже несколько веков хранится в глубокой тайне. Однако кое-чего все же не хватает.

Например, двух расписанных эмалью яиц с живой и мертвой водой. Говорят, один из наших предков дожил с их помощью до ста девяноста восьми лет, но потом их следы затерялись.

По-лотарингски царь говорил без акцента. В дворянских домах Варягии долгое время бытовала традиция нанимать детям гувернеров из Лотарингии, однако двумя войнами с Горбуном Николай III положил ей конец. Восток должен остаться Востоком. Что означал для Лотарингии и Альбиона союз Варягии с гоилами? Этот вопрос Джекоб охотно адресовал бы Орландо Теннанту, когда бы не… Лиска с ним, Джекоб, только представь себе…

С ним Лиска. В царской кунсткамере были волшебные орехи, попробовав которые человек влюбляется в первую встречную женщину. Джекоб едва удержался от того, чтобы не стащить их за спиной у Молотова. Он и раньше слышал о них от одной московской нищенки.

Черт подери, Джекоб. Что за мысли внушает тебе вид собственного голого тела?

– Коллекция впечатляет, ваше величество, – ответил он, – и я сделаю все, чтобы ее пополнить.

Медведь положил голову на обнаженное плечо хозяина и уставился на Джекоба такими же янтарными, как царская кожа, глазами. Согласно легенде, когда-то давным-давно один из пращуров Николая III избавил медведя от голодной смерти, предложив ему на съедение собственное тело. Зверь ограничился левой рукой своего спасителя. Быть может, поэтому московские мастера делают такие замечательные протезы.

– В решении политических проблем от магических вещей мало толку, – рассуждал царь, почесывая медведя за ухом. – Кто и когда завоевывал страну при помощи семимильных сапог или ведьминого зелья?

«То, что тебе нужно, лежит в заплечном мешке моего брата», – мысленно ответил ему Джекоб.

Хотя в принципе Николай был прав. Большинство колдовских предметов исполняли только личные желания. Молодость, красота, любовь до гроба… Джекоб знал в Каледонии женщину, у которой был необыкновенно долгий роман с Овчаркой. Она и притащила его в Левонию.

Хватит, Джекоб.

Царь отвернул медвежью морду в сторону. Дыхание зверя, пусть даже одетого, зловонно.

– Я хочу поручить вам поиски одного колокола… – (Слуга протянул Иванушке горсть листьев, и Джекоб почувствовал запах мяты.) – Его звук возвращает к жизни мертвецов. Вы, конечно, знаете о таком? Кому искать его, как не охотнику, побывавшему в царстве смерти?

Ни о чем подобном Джекоб никогда не слышал, однако признаваться в этом царю не собирался.

– Разумеется, – кивнул он. – Колокол висит в одном храме в предгорьях Ямантау. Но колдовство действует, только если намочить его язык соленой водой. Эта штука посвящена морскому царю.

Он почти сам себе поверил. Неплохо, Джекоб. Остается надеяться, что медведь не распознает ложь по запаху, как о нем говорят. Его хозяин, во всяком случае, был впечатлен.

– Мне неизвестны такие подробности, – сказал он. – Когда планируете отправиться в путь? Я дам вам самого быстрого из своих коней.

Все оказалось проще, чем предполагал Бесшабашный.

– В горах Ямантау с лошадьми тяжело. Куда уместнее был бы один из ковров-самолетов вашего величества.