Золотая рота
Шрифт:
– Не морочу, – улыбнулся Андрей. – Вы даже не представляете, насколько злободневны заданные вами вопросы.
Он не стал продолжать этот глупый разговор и раскланялся, чувствуя спиной изумленный взгляд.
Следующим номером в программе значился опрос персонала. Кучерявый паренек Рамон, сменивший за стойкой Луиса, оценил по достоинству знание испанского языка русским туристом, но по существу «предъявленных обвинений» ничего вразумительного сказать не мог. Его изумление не выглядело наигранным. Синьор шутит? Ах, вы, русские, такие шутники и прикольщики… Хорошо, Рамон, будем считать, что я шучу. Как давно ты здесь работаешь? Четыре дня? Странно, вы все тут, похоже, сговорились… Началась твоя месячная смена?
Довольно долго Андрей терзал портье. Тот не знал, куда деваться от назойливого отдыхающего. Вежливо улыбался, отделывался общими фразами. Жизнь в отеле размеренная и чинная. Это не клубный отель – сюда приезжают люди, ценящие покой и тишину, здесь не бывает инцидентов. Ну, разве перепьет кто-нибудь из постояльцев – с кем не случается? В позапрошлом месяце вызывали врача к одному из туристов, другого забрала полиция – впрочем, отпустила наутро, сделав внушение. Не было ли в отеле массовых «выселений»? А что это такое? Проживают ли в отеле туристы, вселившиеся до 12 августа? Он полистал журнал, нашел парочку. Это уже было хоть что-то. Здесь мало людей, покупающих путевку на длительный срок, объяснил портье. Отель не для богатых, путевки дорогие – люди стараются за неделю, максимум за десять дней удовлетворить свои потребности в «южном» отдыхе. А как насчет горничных? Не может быть, чтобы все устроились на работу в течение последней недели. Разумеется, нет – достопочтенная Паула работает уже больше месяца…
Андрей выловил горничную, когда она прибиралась в номере на третьем этаже. Он ожидал, что язык у девушки не развяжется, но чтобы та оказалась такой запуганной молчуньей… Девушка прятала глаза, делала вид, что не понимает по-русски, а когда он перешел на испанский, оказалось, что она и такого языка не знает! Он показал ей фото дочери Ракитина – поинтересовался, помнит ли Паула эту девушку? Она уже уехала… или с ней что-то случилось? Горничная закусила губу, побледнела, потом залопотала, что она ничего не знает, она здесь просто работает, очень ценит свою работу, а если сеньор будет приставать и дальше, то она обратится в полицию…
Парень с девушкой в четырнадцатом номере оказались тихими наркоманами. По номеру струился дымок явно не табачного происхождения. Они пытались вытолкать его в коридор, но Андрей проявил упрямство. Он не из полиции, и ему плевать, чем эти двое тут занимаются. Помнят ли они эту девушку? Оба дружно пожали плечами – кого тут только не было. «Хорошая куколка», – хихикнул парень, а девица тут же ущипнула его за попу. Пусть отстанут от них, они никому не мешают, им осталось два дня, они мирные, тихие, думают о свадьбе… впрочем, это ничуть не мешает им мечтать о смерти.
Последним номером в программе оказался пожилой невозмутимый итальянец. Все дни он возлежал в шезлонге у бассейна, не ходил ни в город, ни на море – курил сигару и читал книги, получая таким образом удовольствие от жизни. Временами спускался в бассейн, проплывал по периметру и вновь погружался в шезлонг. Он помнит эту девочку – а что? Она родственница синьора? Разве она не уехала? Когда Андрей сходил в бар за двумя бутылками дорогого пива и презентовал одну из них итальянцу, синьор Антонио Маротти снисходительно поддержал беседу. Он старается не лезть в чужие дела, но если уж синьор так убивается по поводу этой девочки, не доехавшей до дома… Да, он припоминает, что несколько дней назад в отеле что-то происходило. Он возлежал, как всегда, у бассейна во внутреннем дворике, слышал, как в холле ругались русские туристы. Кто-то препирался с портье о том, что «они уже давно должны приехать, но так и не приехали». Портье защищался – он-то тут при чем? Потом синьор Антонио видел, как за стеклянными дверями мелькают полицейские мундиры. Но когда он поднимался к себе
Сгущались черные тучи.
– Андрюша, здравствуйте, – открылась дверь, когда он проходил по коридору, и образовался смущенный лик Аллы Юрьевны. – У меня тут что-то с краном – он не закрывается, вода постоянно сочится… Вы не посмотрите?
– Я напоминаю сантехника? – удивился Андрей, покосившись во чрево номера у нее за спиной. Злость взяла, неужели боится эту женщину? А ведь действительно боится. Его профессия – не бояться мужчин, и он отлично с ней справлялся. С прекрасным полом сложнее – дамы непредсказуемы, хитры, изощренны, с ними не прокатывает тупая мужская бравада. Он разозлился – и на себя, и на нее. – Я просил вас уже, Алла Юрьевна, если в номере что-то не так, обращайтесь к персоналу, они за это деньги получают. А если у вас секс реже, чем Новый год, то я не виноват. Патронов мало, извините. Уж лучше себе последний оставлю… понимаете, о чем я?
Женщина вспыхнула, захлопнула дверь, а ему стало стыдно. Щеки загорелись. Он двинулся дальше и за изгибом коридора столкнулся с Калмановичем, от которого потягивало спиртным.
– Какая встреча! – радостно зарокотал «не еврей», вцепляясь Андрею в рубашку. – А я уже в город прошвырнулся – зацени, каким прикидом обзавелся!
Выглядел Калманович ужасно. Пестрые штаны с веревочками и побрякушками – специально выбирал, чтобы еще больше отталкивать от себя? – облегающая майка с немыслимым рисунком, шлепанцы от ведущих мировых клоунов, на шее что-то «среднеарифметическое» между галстуком и ожерельем.
– А что, мне нравится, – ржал турист. – Стильно, модно, молодежно… Слышал анекдот? У «братка» спрашивают: «А чего это ты в галстуке? – А вдруг в оперу пойду. – А чего тогда в трико? – А вдруг не пойду?» Гы-гы… Слушай, Андрюха, может, вмажем по маленькой перед ужином – для лучшей усвояемости этой мерзкой растительной пищи?
Он уже тянул Андрея за рукав, но тут на горизонте возникла неотразимая Сикорская Галина Игоревна – с пляжной сумкой, в высоких сабо, напоминающих лошадиные подковы – вся такая грация, секси. Пройти мимо у женщины не получилось; встала, с загадочной улыбкой воззрившись на мужчин.
– А, это вы, профессор, – поскучнел Калманович и, кажется, забыл, что предлагал Андрею выпить, махнул рукой и потащился в свой номер.
– Простите, что отбила вас у кавалера, – усмехнулась дама. – Не желаете прогуляться до пляжа? Солнце уже не активное, на море такая дивная красота…
– Вы имеете в виду этот «огороженный тюремный дворик»? – пошутил Андрей.
– Вовсе нет, – уверила дама, – пляж отеля не нахожу привлекательным. Знающие люди рассказали, что в километре ходьбы от отеля имеется пляж для общего пользования Плайя де Оро – Золотой пляж. А если не жалко сбитых ног, то можно прогуляться до так называемого Серебристого пляжа – Плайя Аргентидо. Ходят слухи, что там просто немыслимая красота…
– Не представляю, как можно вам отказать, Галина Игоревна, – вздохнул Андрей. – Мы обязательно с вами прогуляемся до пляжа и очень мило проведем время. Не возражаете, если завтра? Просто есть парочка неотложных дел…
– Кстати, насчет ваших дел… – Женщина понизила голос и уставилась на собеседника с любопытством. – Мне пожаловался на вас портье Рамон, когда я забирала у него ключ. Он сказал, что господин из двадцать седьмого задает такие странные вопросы, словно он и не турист вовсе. Говорит какие-то глупости, цепляется к персоналу, ведет себя так, как будто он сыщик… Что это с вами, Андрей?