Золотая рота
Шрифт:
– Я знаю, вы одаренные дети, – кивнул Андрей. – Но давайте договоримся – больше одного раза в день я вас хвалить не буду. Может, есть смысл позвонить Крикуну?
В кармане у Проценко сработала вибрация; бурча, что черта лучше не поминать, он извлек телефон, буркнул: «Говори» – и стал слушать. Потом сказал: «Он с нами» – и передал трубку Андрею. Пока еще можно было пользоваться телефонами друзей – их личности не стали достоянием противника, и тот не применил свои технические возможности.
– Круто, командир, что ты опять с нами, – заурчал Леха Крикун на другом конце эфира. – Но я не удивлен, кто бы сомневался, что у парней все получится. В общем, так. Улочка называется Гуаделупе – хрен ее знает, где это; спроси у Генки с Проценко, они знают. Носатый тип… не знаю, живет он тут или работает… в общем, несколько минут назад он поднялся на второй этаж какой-то развалюхи – лестница прямо с улицы – и назад пока не возвращался. На двери табличка, издали не вижу. Мне тут скучно и неуютно. Цыганки негроидные ходят, косяка давят, местная шпана присматривается, так и напрашивается на разговор. Такой вот камуфлет, командир. Вы уж решайте, чего делать. Дом под номером двадцать – пройти подворотню за восемнадцатым строением, зайти во двор…
– Понял тебя. – Андрей выключил телефон и отдал Роману. – Улица Гуаделупе. Леха скучает по настоящему делу – скоро начнет поколачивать местную гопоту.
– Мы тут надрываемся, а он скучает, – всплеснул руками Генка.
– Знаю, где это, – кивнул Проценко. – Проедем дворами, без проблем.
На них косились, и это было не очень здорово. Контактов с представителями правоохранительных органов пока удавалось избегать. На улице Бундарде, параллельной искомой, Андрей засомневался в целесообразности дальнейшего использования краденого автотранспорта, и товарищи согласились – береженого бог бережет. Машину запарковали на улице и нырнули в ободранный проходной двор. Район, в котором проживал (или работал) носатый субъект, не отличался фешенебельностью. Древние двухэтажные дома, соединенные арками с колоннами, выбитая кладка, облупленная штукатурка, заваленные мусором тротуары. Но карибский колорит чувствовался и здесь – в пестрых одеждах аборигенов, среди которых встречались и представители белой расы, в буйстве цветов, в густых вьюнах, оплетающих здания, в пальмах, растущих на каждом свободном клочке земли. Нужное здание располагалось во дворе – позади подворотни, рассчитанной явно на карликов, но достаточной для проезда машины. Других подъездов к зданию не было. На общий двор выходили двери нескольких строений. Нависали балконы сложной конфигурации, перекрещивались и разбегались в разные стороны всевозможные лестницы – деревянные, ржаво-стальные. Голопузая ребятня в углу двора гоняла мяч. На «завалинке», развалившись, сидела женщина в платочке и пестрых многослойных юбках, курила сигару и равнодушно взирала на незнакомцев.
– Добро пожаловать, – шагнул им навстречу улыбающийся Крикун, выряженный в кричащую рубаху. – Я тут охренел уже от безделья…
Скрипела крутая лестница, прогибались ступени. Взявшись за перила, Андрей тут же отдернул руку – они могли посыпаться вместе с домом. Лестница завершалась единственной дверью – на удивление, железной – и табличкой, которую недавно подкрашивали. Он удивленно покосился на восходящего следом Генку, тот скорчил уважительную гримасу: словосочетание «Private Investigations», а ниже «Detective privado» не требовали каких-то особых знаний. Он постучал. За дверью испуганно спросили:
– Кто?
– Простите, пожалуйста, – робким голосом сказал Андрей, – но нам бы хотелось увидеть частного детектива Сальвадора Гарсия. У нас к нему очень важное дело, мы хотели бы предложить ему выгодную работу…
– Во как насобачился по-доминикански… – завистливо проворчал Крикун.
За дверью подумали, потом она чуть-чуть приоткрылась, образовался настороженный глаз и нос, сопоставимый по размерам с клювом птицы тукан. Большего и не требовалось. Андрей шагнул вперед, отдавив плечом дверь и того, кто за ней находился. Дождался, пока просочатся остальные, заперся и принялся с любопытством озираться.
Квартирка была небольшой и, похоже, совмещалась с рабочим кабинетом. Разбросанные вещи, в том числе стоящие колом носки, покосившиеся этажерки, недоеденный обед у потухшего экрана монитора, характерный туалетный запашок.
– Не очень, – поводив носом, заключил Генка и, жестом предложив Крикуну присоединиться, отправился на осмотр помещений.
Увидев пистолет, хозяин квартиры сморщил жалобное личико и рухнул на продавленную тахту. Он был какой-то жалкий – лет тридцати с хвостиком, взъерошенный, недокормленный, в вызывающе мятой рубахе. Он был испуган и даже не пытался это скрыть.
– Вот так и сиди, – сказал Андрей и подошел к окну.
Во дворе царило спокойствие, детишки пинали рваный мяч, «цыганка» искурила половину сигары и не собиралась останавливаться на достигнутом. За неимением других забав, она терзала нравоучениями ободранную вислоухую собаку – животное стояло неподалеку и понуро внимало.
– Есть другая комната, – вернувшись, поведал Генка. – Там балкон и еще один дворик.
– А еще туалет. – Со свистом сработал сливной бачок, и из санузла выбрался перекошенный от ужаса Крикун: – Мама дорогая, это не сортир, а засада какая-то…
– Зато сейф имеется, – с удивлением обнаружил Проценко вмурованный в стену стальной короб. Поковырял дверцу, задумался: – Наверное, деньги в нем хранятся… Вот скажи, Андрей, ты в чем хранишь свои сбережения?
– В мечтах, – проворчал Куприн. – Неясное чувство мне подсказывает, что наш приятель переживает не лучшие времена и денег мы в сейфе не найдем… – И он ловко схватил за рукав собравшегося сделать ноги детектива.
Тот оказался ловким, но Андрей был ловчее. Швырнул его обратно на кушетку. Парень взвизгнул – возмущенный десантник зажал ему рот ладонью.
– Нужен скотч, – лаконично бросил Проценко.
– Держите, – передал ему Крикун бутылку, извлеченную из ящика письменного стола.
Проценко озадаченно уставился на этикетку «White Horse» – «Белая лошадь».
– Чего это ты дал, Леха?
– Шотландский виски. Настоящий скотч… – Леха заржал, давая понять, что не такой уж он и пень.
– Пойдет, – ухмыльнулся Проценко. – И что ему, в оральное отверстие вливать? Странные, вообще, люди: на приличное виски деньги есть, а чтобы порядок навести – нет.
– Я не буду кричать… пожалуйста… – вырвался носатый, и все уставились на него с изумлением. Его акцент был чудовищным, но выражался он по-русски практически без ошибок!
– Вот так камуфлет… – протянул Крикун.
– Да, я знаю русский… – залопотал абориген. – Не очень хорошо, но знаю… Ваши туристы уже много лет сюда приезжают, я должен его знать… У меня когда-то знакомая была из вашей страны – она меня обучила… А еще немного знаю английский, португальский, французский… Не убивайте меня, пожалуйста… в сейфе нет денег, но у меня есть немного песо – возьмите и уходите…