Золотая середина, или Игра в сволочей

Жмакин Сергей Александрович

– Я сейчас сам приду, – сказал Лунин. – Надоело здесь куковать.

Он нарвал зеленых кустиков земляники с редкими на них ягодами, заполнил ведро, закрыл машину и, как был в штормовке, быстрым шагом, почти бегом подался по лесной дороге в сторону деревни. Ну, якобы ходил за грибами да ничего толком не нашел. Мало ли что, кому какое дело.

Выйдя из леса, он замедлил шаг. Обширную прогалину, залитую солнцем, поросшую крапивой, полынью и репейником, миновал без приключений, никого не встретив. Вдали за зарослями черемухи виднелся «жигулёнок», два мужика кидали в прицеп песок лопатами. Он их не знает, они его, наверняка, тоже, да и далеко, не разглядишь. Вот он уже идет по деревенской улице, а вот и их дом. Вернее,

дом не их с Верой, а его родителей – отец купил эту столетнюю хибару с шестнадцатью сотками огорода лет пятнадцать назад. А молодым, когда наметились дети, соорудили пристрой в одну комнатку, чтобы имели свой угол для летнего отдыха. Когда Лунин решил разводиться с Верой, он не хотел делить трехкомнатную квартиру, чтобы не ущемлять детей, и перед ним встал вопрос: а где же ему жить? И придумал построить дом на огороде у родителей. А что? Город близко – двадцать пять километров, асфальт, ехать по времени всего ничего. В Москве, говорят, вообще по два часа домой с работы добираются, а тут топнул – и вот моя деревня, вот мой дом родной. Сруб из бревен – семь на восемь – уже возвышается на огороде, следующий этап – возвести крышу, что Лунин непременно сделает. Но пока это не актуально: они с Ольгой взяли квартиру-двушку в ипотеку.

Лунин торопливо жевал картошку с салом. Торчать в лесу было невмоготу, потому он и потащился в деревню, но теперь он уже беспокоился о машине, представляя жуткую картину, как местные алкаши-наркоманы – а их по деревне хватает – курочат его «логан». Вера налила воду в электрочайник.

– Никому ничего я не стала рассказывать, – произнесла она с улыбкой. – И про то, что ты якобы ремонтируешь, тоже не стала. Сказала маме, что мы в кои веки решили вместе одни побыть. Детей из садика она заберет. Грядки я полила.

Ее жизнерадостность раздражала Лунина. Совсем недавно сидела в машине насупленная после его вчерашних откровений, когда он, стараясь оставаться спокойным, объяснял ей, что ему плохо рядом с ней, что у него уже сердце прихватывает от их совместного проживания. А тут развеселилась. Злорадствует, что ли? Радуется его беде? Может, сейчас как раз и объявить ей, что он уходит от нее? Выложить все, что у него на душе? И будь что будет! И Ольге можно сообщить, что разговор состоялся, назад у него дороги нет.

Вера налила чай ему и себе.

– Может, поговорим? – спросил он, размешивая сахар. – Желательно спокойно, без эмоций.

– Именно сейчас?

– Да сколько можно тянуть? Зачем мучить друг друга?

– Разве я тебя мучаю? – грустно улыбнулась она. – Ладно, говори.

– Только знай, что я к тебе очень хорошо отношусь, ведь ты мать моих детей, – предупредил Лунин.

– Почему тогда постоянно рычишь на меня? Особенно последнее время в простоте слова не скажешь.

– Рычу, потому что… Я раздражаюсь рядом с тобой.

– Надо пить валерьянку, Павлик. Вообще лечить нервы. Но не орать на меня как сумасшедшему. Мне иногда просто страшно становится, кошмар какой-то.

– Вот я и хочу прекратить этот кошмар. – Лунин разгрыз сушку. – Разве ты не видишь, что мы не созданы друг для друга?

– Вот тебе раз! Десять лет были созданы, а теперь вдруг не созданы. Ты чего? – Она иронично вскинула брови.

Лунин подул на горячий чай, подумал.

– Мы же не спим вместе. Разве не понимаешь? – тихо спросил он.

– Понимаю. У тебя мужские проблемы. Ничего, бывает. Стрессы всякие. Ты не один такой. Надо обратиться к врачу. Есть много хороших лекарств.

Лунин засмеялся:

– Не в этом дело. У меня всё в порядке.

– Ничего не в порядке. Уж мне ли это не знать, – сказала она. – Мы и детей заполучили через ЭКО из-за тебя. Знаю, ты и твои родители грешите на меня, но я-то знаю, почему естественным путем не получилось.

У Лунина вертелось на языке сказать, что у него с Ольгой почему-то получилось всё легко, без лишних усилий и врачей, но он сдержал себя. Он не хотел, чтобы они с Верой расстались врагами.

– Ладно, не будем спорить, – примирительно сказал он. – Главное, что малыши появились на свет. Я их отец, я их люблю и буду любить, даже если… Даже если мы расстанемся.

– Зачем нам расставаться? Не хочу я расставаться. – Вера налила чай в блюдце. – Тебе надо вылечиться, и все наладится. Нам надо малышей воспитывать, им через год в школу идти, у них должна быть полноценная семья.

– Я никуда не собираюсь уезжать, – сказал Лунин. – В принципе, ничего не изменится. Я буду рядом, только жить буду в другом месте. Обо всем можно договориться: когда ты с малышами, когда я.

– Где это ты собираешься жить? – удивилась Вера.

– Найду место. Мир не без добрых людей, приютят… Но не у родителей.

– Ты, поди, уже себе и бабёшечку подыскал? – продолжала игриво удивляться она.

– Нашел, а чо? – в тон ей ответил Лунин. – Это ты меня за евнуха держишь, а я на самом-то деле мужчина полноценный, в самом соку, у меня либидо-то – ого-го! – еще как гудит!

– Я ей волосёшки-то повыдергаю, – сказала Вера. – Не позволю нашу семью разрушать.

– Бесполезно. – Лунин посерьёзнел. – В общем, я подаю на развод. Вера, мы же с тобой взрослые люди, всё понимаем, давай не будем ссориться. Можно всё мирно решить.

Вера вдруг с силой бросила блюдце на стол, расплескивая чай. Полетели осколки.

– Какая же ты скотина! – крикнула она, выскочила из-за стола и ушла, хлопнув дверью.

Лунин потянулся вслед за ней во двор. Она стояла у яблони к нему спиной, ее плечи вздрагивали.

Через минуту он торопливо шагал по направлению к лесу.

Глава 4

Ждать темноты в разгар лета оказалось нелегким испытанием. Солнце никак не хотело садиться. Лунин обследовал окрестность вокруг машины, развлекая себя тем, что пинал с разбега мухоморы, которые от удара разлетались рваными ошметками. Так увлекся, что едва не заблудился. И грибы, откуда ни возьмись, стали попадаться. Он набрал ведерко – вроде, не поганки. Потом он решил применить самое надежное средство для убивания времени – погрузиться в сон. Уселся в машину, откинулся в кресле, но уснуть не получалось, мешали мысли. Вера сбросила смс: «Я пошла на остановку. У нас с тобой дети, в конце концов». Лунин тоже написал смс, но Ольге: «Разговор состоялся. Целую». Она ответила: «А я тебя не только целую!» – и многочисленные смайлики. Он написал: «Ох, берегись, доберусь я до тебя». Она ответила: «Это я до тебя доберусь, не отвертишься». Он: «Что?!! Разве я когда-нибудь пытался отвертеться? Это у тебя на второй раз силёшек не хватает». Она: «Вруша-груша». В общем, виртуально поприкалывались. Лес, наконец, стал меркнуть, мрачнеть и наливаться сумерками. Деревья и кусты вокруг незаметно сливались в сплошную, враждебную круговую стену. Лунину стало тревожно. Казалось, кто-то подкрадывается к машине. Того и гляди, какая-нибудь рожа с безобразным оскалом прилипнет внезапно к боковому стеклу. Пора было сматываться.

Лунин осторожно вырулил из лесного мрака на трассу и потихоньку поехал. Мимо пролетали редкие машины. Он благополучно миновал лес, впереди раскинулось зарево города. У него бешено заколотилось сердце, когда перед ним в свете фар обозначилось дорожное кольцо, на котором обычно дежурили гаишники. Так и есть! На обочине стояла их машина. Но рядом возвышался громадный лесовоз, груженный доверху бревнами, и гаишник, спиной к дороге, общался с его водителем. На Лунина не обратили никакого внимания, и он проехал, вцепившись мертвой хваткой в руль. Не сразу поверив в такую удачу, он еще с километр ехал, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида в ожидании погони, и только потом перевел дух.