Золотая середина. Как живут современные шведы
Шрифт:
Но основное внимание – на внутреннее убранство. Планировки дома нового и дома старого значительно разнятся. В старом – отдельные комнаты для спален, кухни, гостиной. В новом – отделены только комнаты для сна, остальные представляют собой одно большое помещение, пересеченное невысокими перегородками. Иногда о переходе из комнаты в комнату узнаешь только по мебели. Вот диван, кресла, низкий столик, телевизор – это комната для гостей. А вот стол, стулья, буфет – это, конечно, столовая.
Общая особенность всех домов – большие, просторные кухни. В старом доме Бо и Эйприл вход в кухню через дверь. А в новой постройке,
Все дома, где я была, радовали глаз убранством. Я пыталась определить, как создается то, что по-английски звучит как «cozy», то есть уют, уютный. И вот что открылось моему беглому взгляду.
Мягкость, тепло комнатам придают ковры. Не сплошные напольные покрытия, а небольшие или совсем маленькие. Их расцветка соотносится с цветом мебели – либо в тон, либо в контраст.
Яркими пятнами оживляют комнаты цветы в горшках или вазах.
Обратила я также внимание и на зеркала. Они развешаны по стенам в рамках, зрительно расширяют пространство.
В интерьерах важную роль играют картины. У Карлстромов это целая галерея; экспонаты подобраны со вкусом и пониманием. У Бо, хозяина дома, давнее пристрастие к живописи. Он и сам немного рисует, но главное – с юности интересуется работами художников, особенно русских. Разговаривать с ним интересно: о Кандинском, например, он может говорить часами.
В других домах таких галерей не было, но все равно почти всюду висели картины, хотя бы одна-две – подлинники.
Самым приятным для меня открытием в домах моих знакомых оказались книги. Их много, и они считаются знаком респектабельности, как это еще лет двадцать назад было принято в России.
У Шелла и Уллы Бьёрнбергов такой интерес понятен: оба они интеллектуалы. В их большом двухэтажном доме книги заполонили все свободное пространство. Джейд и Леннарт – люди рабочие, но и в их доме книжные полки украшают все комнаты. Я не случайно употребила слово «украшают»: печатные произведения, по местным понятиям, придают дому интеллигентность, красят его.
Отдельно надо сказать о посуде. Не только цветочные вазы, декоративные кувшины и мелкая скульптура, но и обычная кухонная утварь отличаются элегантностью и стилем.
За обедом у Бьёрнбергов я никак не могла приступить к трапезе – долго любовалась фарфоровым сервизом. Все предметы – супница (для горячей картошки), большие блюда (для рыбы), тарелки, тарелочки, а также чайный набор – все было одного белого цвета. Ни одного рисуночка, цветочка, даже полоски. Никогда не думала, что строгая однотонность может быть такой красивой.
И последнее. Я обратила внимание на то, какой порядок сохраняется в каждом доме: ни одной трещины, капающей воды, облупленного угла. Если честно, это было не мое открытие, я зафиксировала эту черту домашней жизни шведов после того, как прочла у Шарлотт Дэвитт: «Шведы любят свой дом, и вы это почувствуете, едва переступив порог. Квартиры хорошо отапливаются, двойные окна в суровую зиму плотно законопачены. Все, что сломалось или испортилось, тут же немедля чинится…»
Войдя к Карлстромам, я было стала причесываться у зеркала в раме. Оказалось, однако, что это только рама.
– Зеркало сегодня утром треснуло, – сказала виноватым голосом Эйприл. – Завтра купим другое, вы уж нас извините.
– Да, так уж получилось. Вообще-то у нас такой непорядок редко – также извиняясь, заметил Бо.
К этой теме – об отсутствующем на пару дней зеркале – они возвращались еще не раз, пока я не сообщила им, что у меня в московской квартире треснул потолок в коридоре, и я уже полгода не соберусь его отремонтировать. Тогда только, кажется, они успокоились. И показали мне новый стул. Это было отлично выполненное фабричное изделие, хорошей формы и прочное. Я, конечно, похвалила покупку, хотя и не поняла, что в ней такого уж особенного.
– А то, что это не покупка, – сообщила довольная Эйприл. – Это самоделка.
– Неужели Бо такой умелец?
– Не Бо, а Эрик.
Сын Карлстромов, школьник, сидел с нами за столом, застенчиво отводя глаза в сторону. Я с трудом могла в это поверить:
– Эрик, неужели ты это сделал сам?
– Да, на уроке ручного труда. У нас были занятия по работе с деревом. Вот я и подумал: сделаю что-нибудь для своего дома. И сделал.
Дизайн
«Эстетический гений»
Ни в одной стране не приходилось мне так часто слышать слово «дизайн», как в Швеции. И, я думаю, нигде не играет он такой значительной роли, нигде не влияет на повседневную жизнь больше, чем здесь.
…Каждый день, выходя из дома, я выдерживаю – а вернее, не выдерживаю – это испытание. Путь мой к метро лежит мимо посудного магазина. Не заметить его витрину нельзя. А взглянув на нее, невозможно не остановиться. Она прекрасна. В какой-то неуловимой взаимосвязи и гармонии здесь расставлены, развешаны, разложены товары – чашки, чайники, вазочки, салатники… Все это завораживает разнообразием форм и расцветок. Хорошо, если я спешу и нет времени войти внутрь. Но если оно есть… тогда уж почему бы и не заглянуть? Я знаю, как это опасно (для моего кошелька, разумеется), но все равно не могу удержаться.
Войдя в магазин, я веду некий аутотренинг: «Предположим, что это музей. А я всего лишь его посетитель. И ни один из этих очаровательных экспонатов не продается». Так я внушаю себе до тех пор, пока не вижу салатницу – удлиненно изогнутую, блестяще-черную снаружи, светло-серую изнутри. Ничего элегантнее этой посудины я, кажется, раньше не встречала. Я представляю себе, как в Москве наполняю ее зеленым салатом и ставлю на стол, за которым сидят мои гости. Впрочем, что же, у меня один салат на столе, что ли? Нет, надо, чтобы этих штук было хотя бы две. Или три.
– Не хотите ли в тон к салатницам посмотреть тарелочки? – предлагает мне продавщица, заворачивая покупку. – У нас сегодня первый день распродажи.
Ну уж если сегодня дешевле, чем вчера, то сам бог велел не скупиться. Я мысленно пересчитываю кроны в портмоне. Да, могу себе позволить и тарелочки, и еще вот эту изящную пару – солонку и перечницу, ракетами вытянутые вверх и точно подходящие мне по цвету. Я вытряхиваю все купюры из сумки и собираюсь выходить. Но тут вдруг взгляд мой зацепляет круглая керамическая миска, облитая сверху блестяще-черным и в черно-серую клеточку изнутри… Как тут можно остановиться?