Золотая Серединка
Шрифт:
Возле двери немного замешкалась, несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула и тут почему-то вспомнила про сервиз. И решила позвонить своему психологу.
Я отошла от двери подальше и набрала номер телефона Валерии Иосифовны, благо, что я знала его наизусть. Впрочем, как и все другие номера, включая прачечную, администрацию президента, телефон районного суда и еще сотню ненужных комбинаций из цифр:
– Дорогая Валерия Иосифовна! – затараторила я, когда она подняла трубку, – Это Ирина. Мне очень нужна ваша помощь. Всего один вопрос
– Да, да, конечно, задавайте, – испугалась она.
Я вкратце рассказала ей про сервиз. Который не нравился Кириллу, когда мы жили вместе, но который он купил, когда ушел от меня. Не забыла упомянуть про похожий ковер и старинное зеркало.
– Дорогая моя, ответ очевиден – он очень скучает.
– Что? – к такому ответу я не была готова. – Это же он от меня ушел. Это он был не доволен семейной жизнью. Но самое странное то, что он мог вернуться в любой момент, если действительно так скучал по мне, но этого не сделал. Почему?
– Самец, увы, – горько проронила психиатр, – похоже, что вы должны сделать первый шаг.
– Какой шаг?
– Вы должны показать ему, что он по-прежнему любим и дорог.
Я поблагодарила Валерию Иосифовну и подошла к двери. Проверила камеру, включила ее – Таша имеет право знать с кем собирается жить всю жизнь.
Конечно, что-то мне говорило не делать этого. Видимо, это был мой внутренний голос, который всегда славился хорошей интуицией. Но я прогнала его и с огромной головой вопросительных знаков и наречия: «почему?» и «зачем мне все это надо?», наконец, позвонила в дверь.
Кирилл открыл свою огромную, тяжелую дверь с улыбкой. Но даже «здрасти» не сказал. Только указал рукой, чтобы я прошла. Кузьма, как и в субботу, встретил меня нежным попискиванием, я нагнулась и взъерошила ему чубчик. Потом встала, выпрямила спину и оказалась очень близко к Кириллу.
Таша почему-то мерила свою неприязнь или симпатию поцелуем. А мне хотелось только посмотреть Кириллу в глаза.
Я так давно не видела его глаз. И понять: родные они мне, или нет.
И вот я стояла, смотрела в эти серые глаза и увидела в них знаете что? Нет, не любовь. Любовь – это в дешевых женских романах. Там случается именно так: он посмотрел на меня глазами, полными сожаления и боли, что столько дней, ну или ночей, мы провели не вместе, в его глазах я увидела нескончаемую любовь – она его заполняла, обволакивала и переполняла, потому что в уголке его одиноких глаз я увидела маленькую капельку, которая медленно скатилась по его небритой щеке (конечно не бритой – он все эти месяцы, ну или годы, думал только обо мне и даже забывал побриться). Эта на первый взгляд прозрачная, но на самом деле переполненная горем слеза могла означать только одно! Нет, не означать, а кричать только об одном – он любит меня, всей душой, всем сердцем, всей своей… Вам еще не надоело? Меня уже тошнит…
Так что же я увидела в
И я вам не с удовольствием, но отвечу – НАСМЕШКУ!
Большую, обсыпанную маком и кунжутными семечками насмешку. Именно с такой насмешкой я смотрю на пончик с арахисом и шоколадной помадкой и думаю: ну, и что ты, дорогой мой, мне скажешь напоследок?
И у меня внутри что-то сломалось. Наверное, это была какая-то деталь, которая отвечает за что-то нежное и беззащитное. Именно таким существом я была. Когда-то. И я только сейчас вдруг вспомнила, что именно таким взглядом на меня и смотрел всегда Кирилл. Мол, ну что на этот раз? Пирог с яблоками и изюмом? А книжка на ночь какая? «Отцы и дети?» Или «Над пропастью во ржи?»
Я сделала шаг назад и оглядела коридор:
– Что-то никак не могу отделаться от того, что нахожусь не у тебя дома, а у меня. Те же бежевые стены. Ну это ладно. Темный паркет на полу. Ладно и это. Зеркало во весь рост под старину. На ладно уже места нет, но пусть будет. Но круглый ковер с турецким орнаментом это что?
– Мой дом. Имею право, – недовольно буркнул Кирилл.
– Это называется плагиат! – я повысила голос, но была очень довольна этим.
Кирилл сделал вид, что не заметил моего возбужденного вида и решил поменять тему:
– Ты одна?
Я вопросительно посмотрела на него.
– А где же пирог? К мужчинам нельзя ходить в гости с пустыми руками. Разве тебя этому не научили на курсах хорошей жены?
И все. Тут эта деталька, которая отвечает за нежность и беззащитность, поломалась совсем. Вылетела. Я даже слышала ее безудержный визг. Фьють – и я без нее. Интересно, на всю жизнь? Или ее можно будет вставить?
– Твою мать! – прошептала я.
– Чего?
– 708 44 30
– Что это за цифры? – с интересом спросил Кирилл и подошел ко мне ближе.
– Это номер телефона закусочной, которая привезет тебе на дом пирог с твоим долбанным сыром! И яйца! С рисом. Не забудь! Да, код 495. Чего ты смотришь на меня? Жрать хочешь – звони!
– Дорогая, что за тон?
– Какая я тебе нахрен дорогая? Ташу свою будешь так называть.
Тут уже Кирилл пришел в себя: от злости его лицо даже покрылось пятнами. Но разве какие-то там пятна смогут противостоять мне – без загогулинки нежности и беззащитности?
Я поддела сапогом его ковер на полу:
– Вы только поглядите – ковер он купил, с турецким орнаментом. А когда точно такой же купила я, он мне что сказал? Что за восточная небрежность! А зеркало во весь рост? Ох, какая пошлость!
Круги на лице еще законного супруга пылали, но он молчал, и только кадык его ходил туда-сюда, и желваки тряслись, как заливное из рыбы.
Я уже вроде все сказала. И собиралась закругляться и возвращаться в автомобиль. Но тут взгляд зацепился за кухонную дверь, и я вспомнила о сервизе: