Золотая шпора, или путь Мариуса

Ясенов Евгений

К рассвету они уже достигли талинского берега. Гребли, стараясь держаться строго под мостом, деликатно огибая «быки». Расмус все никак не мог добиться от Мариуса объяснений. Уго ни о чем не спрашивал. Все шло примерно так, как он подсознательно ожидал.

Над их головами, на мосту оживало движение. Слышался мерный стук — это всевозможные повозки пересекали государственную границу. Тракт сбрасывал с себя оцепенение. Деловые и прочие, дорожа каждой минутой, спешили достичь пункта, где предначертано сегодня совершить то, что определила Господня воля. Рагула, великий Бог ренов и всех правоверных, не был требователен. Исполняй свое дело наилучшим образом, не ленись (леность — первый грех!) — и ты вполне угодишь Всевышнему. Приз, который ждет тебя на финише этой гонки — счастливая вечная благодать, тонкая

неиссякаемая струйка клубничного киселя, и день, и ночь льющегося тебе в рот.

Повозки стучали по мосту, Все торопились в царство небесное. Трое гребцов спешили в обратном направлении. Они последовательно зарабатывали себе вечное проклятие, нескончаемый спуск по девяти спиралям преисподней. Они отчетливо понимали это — и просвещенный Уго, и прагматичный Расмус, и сентиментальный Мариус. Дело, которое увлекло их от повседневных занятий, не сулило никаких посмертных бонусов — потому что только в ежедневном труде ты и выражаешь свою любовь к Рогуле. Хотя, думал Мариус, скорчившись на корме, мудрый Бог мог создать их троих как раз для путешествия в Пустыню Гномов. Иногда промысел Его непонятен. В душе должен постоянно звучать особый камертон, который всегда подскажет тебе, богоугодное ли ты совершаешь дело. А голову от подобных сомнений лучше освободить…

Талинский берег для троих путников означал свободу. Как все условно в мире, который создал себе человек! За каких-то полчаса ты пересекаешь реку и совершенно меняешь свое состояние, из государственного преступника превращаясь в никому не интересного пешехода. Странно, право же. Какую неповторимую роль в нашей жизни играют границы! Надуманные преграды, невидимые стены, они разделяют не только людей, но также понятия и ценности, в том числе — те, которые вообще-то никак не могут разделяться. Есть вещи, которые порицаемы в любой части света. Например, убийство. Но границы делают относительным даже его, размывают его однозначную греховность. Лишив жизни человека на одной территории, ты на другой уже не считаешься преступником. Непонятно. Странно. И жутковато перед непостижимостью мироустройства.

Но, если прилежно штудировать Учение, объяснение можно найти всему. По легенде, Рагула придумал границы и страны, чтобы дать человеку почувствовать все несовершенство земной организации. Он заложил в человека два противоположных стремления: быть как все и выделяться. Первое заставляет людей держаться стаями. Второе — одну стаю отделяться от другой. Географический символ первого — города, второго — границы. Намерение Бога, выраженное им через пророка Рафаила и внесенное в Книгу Бытия, выглядело так: человек должен иметь свободу выбора. Границы как раз и создают для него удобную многовариантность. Если ему не подходят нормы и мораль одной страны, он может переехать в другую и попробовать там успокоить душу. Но если он чтит Бога, то должен понимать: все это политическое многообразие — пошлая декорация. Законы того или иного государства — это земные законы. А человек должен жить по законам Божьим. Для того, кто это сознает, совершенно неважно, в какой стране он живет. Главным будет другой вопрос — к а к он живет. Поэтому убийца, пересекающий границу и тем самым избегающий гражданской кары, никуда не денется от суда Божьего и, в конечном итоге, от своего внутреннего суда.

Об этом следовало подумать Мариусу. Однако холод в его голове, который неустанно поддерживал Космический Ас, избавлял Мариуса от лишних переживаний.

Уго четко представлял, что делать дальше. За мостом, в ложбине притулился маленький городок Кула. Аккуратный, светлый, весь состоящий из шпилей и ажурных башенок, он сразу бы показался идеальным местом проживания какой-либо мирной душе. Уго, Мариус и Расмус появились на улицах Кулы с рассветом. В мире, устроенном Рагулой, харчевни открываются очень рано. Поэтому товарищи перекусили в кабачке с веселой вывеской — женщина с огромными кровавыми губами и двумя змеями вместо ног.

И далее — на юг, по талийскому тракту, туда, где светлая даль, соприкасаясь с горизонтом, образует отталкивающее зеленоватое марево.

— Болота! — прокомментировал Уго.

Пока что ноги путешественников ступали по зеленому луговому ковру с хаотично разбросанными ярко-желтыми цветочками и кровавыми вкраплениями земляники. Но трогательный ландшафт уже начинали разъедать зеленовато-коричневые метастазы с чавкающей жижей. Воздух постепенно наполнялся болезненной влажностью.

Заскакали мерзкие рогатые жабы. К земле начала липнуть мокрая пелена. Пучки тростника и одинокие ивы — вот и вся растительность, которой могли порадовать ближайшие мили.

Уго знал эту перспективу не понаслышке. Он уже общался с Туманными Еолотами. Но одно дело — пересекать это гиблое место верхом, по единственной нормальной дороге, которую смогли проложить через здешние топи, и совсем другое — бороздить болота в пешем порядке, да еще в той их части, где о первозданной природе можно говорить без всякого преувеличения.

Поражало, что даже сюда проник человек, для которого не существует решительно никаких преград в стремлении осквернить естественный ландшафт. Низкорослые узловатые люди в серых рубищах, дыша дождями и туманами, колупались на микроскопических участках земли, уцелевших между обширными размоинами. Эти мутанты что-то терпеливо пытались извлечь из своего мелкозема, взрыхляя его с помощью первобытных приспособлений с корявыми рассохами. Пользоваться гостеприимством аборигенов было бесконечно совестно. Тут мироедом считался тот, кто мог обеспечить себя похлебкой с сомнительным наваром и вязким сочнем (все мучные блюда, приготовленные на Туманных Болотах, мгновенно приобретали землистый цвет). Поимка карликового чибиса, которые активно плодились на болотах, становилась событием. Что заставляло людей существовать на таком пределе? Несчастные болотные мутанты не ждали от жизни более того, что она давала. Они работали с утра до вечера, спокойно покорившись судьбе, сосредоточившись на труде, не заглядывая в будущее, понимая каким-то охранительным инстинктом, что заглядывать туда и не стоит, ибо нет там ничего утешительного. Случались у них удачи, переживали они радости, которые м сделали целью своего существования.

Три настойчивых путника шли среди этих ничтожных устремлений, отчаянно радуясь, что принадлежат иному миру. Болота вызывали зверский аппетит. Запасы, сделанные в лагере Седрика и пополненные в Куле, таяли на глазах. Поживиться в дороге оказалось практически нечем. Уго ощущал легкое беспокойство. Он знал, что Каменный Лес едой тоже не порадует.

Шли, почти не останавливаясь, но день потеряли из-за дождя, который сплошным пологом завис над болотами — и плаксиво-кислый пейзаж окрасился в мышиный цвет, отчего ни проиграл, ни выиграл. На исходе четвертого дня болотного похода перед ними весьма неожиданно выросла темная стена знаменитого и страшного Каменного Леса.

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:

"Летом 220 года смутное брожение, наблюдаемое среди квешей несколько последних месяцев, вылилось в величайшее среди порабощенных народов восстание. Подготовка его подспудно велась в течение почти 20 лет. Войско квешей получило весьма добротное вооружение, включая большое количество арбалетов. Предводитель квешей Рин Бухеркуль составил ясный и подробный план военных действий, в котором, казалось, учел все.

Наконец, 40–50 тысяч квешей двинулось от окраин Каменного Леса в направлении Брюнеля, круша все на своем пути. В августе 220 г. они после трехдневного штурма взяли тогда еще слабо укрепленный Брюнель, сделав его своим оплотом. Перебив местное правление, квеши двинулись к замку Таллоров, коих считали своими главными врагами. Но приближение огромной королевской армии вынудило их вернуться в Брюнель. 7 октября начался ставший легендарным штурм города.

Чудеса стойкости, проявленные квешами при обороне Брюнеля, объясняются руководством Рина Бухеркуля. Вождь квешей для своих соплеменников был более, чем вождь. Одно его присутствие вселяло в них восторг и веру в успех. Существовало поверье, что у Кирира, племенного бога квешей, должен со временем появиться сын, отмеченный свыше неким знаком. Кирира именовали Солнечным. Рожденный в одном из знатных родов, Рин Бухеркуль имел на груди, под сердцем, родимое пятно удивительной формы, напоминавшее солнце с расходящимися лучами. Это пятно и признали божественным знаком. Предсказание же гласило, что сын Кирира должен изменить судьбу своего народа.