Золотая всадница
Шрифт:
– Перерыв! Перерыв! – закричала Лотта.
Однако и после перерыва Войкевич продолжал действовать столь же успешно, и стало ясно, что они с Амалией выиграют эту партию. Лотта металась по корту, но ничего не могла сделать. Умения короля тоже не хватало, чтобы справиться с соперниками. Наконец Михаил объявил финальный счет.
– У нас был эйс в последнем сете, а вы им подсудили, ваше высочество! – упрекнула его балерина. – Мяч был вовсе не в ауте!
– Можем переиграть, – предложила Амалия, которая и сама сомневалась в правильности решения.
Они переиграли этот мяч, и победа все равно осталась за Амалией и полковником.
– Честно говоря, давно я так не веселился, – заметил король. – Прекрасная партия, Милорад!
Ответом ему была широкая
– Никогда бы не подумал, что вы так хорошо играете в теннис, сударыня, – заметил король Амалии, целуя ей руку.
– Просто все время заниматься благотворительностью скучно, – ответила Амалия с восхитительной непринужденностью. – Да и в теннис получается играть не всегда. Жаль, что в Любляне нет ни скачек, ни казино. Я бы с удовольствием посмотрела хорошие скачки, но, видно, придется ждать, когда я окажусь в Париже.
Откроем читателю одну маленькую тайну: баронесса Корф всегда была равнодушна к скачкам, которые в ту эпоху составляли непременную принадлежность любого мало-мальски приличного светского сезона. Отёй, Лоншан, Шантийи [15] , жокеи, фавориты, ставки, ипподромы, состязания, в том числе состязания модных туалетов, ибо «платье для скачек» было особой частью гардероба всякой уважающей себя модницы и заказывалось отдельно – все это было ей глубоко чуждо. Однако Стефан счел вполне естественным, что такая утонченная дама скучает в его стране по образу жизни, к которому она привыкла. Он поклонился и, многозначительно пожав руку Амалии, пообещал ей устроить скачки этим же летом.
15
Французские городки, в которых происходили самые известные скачки того времени.
– О, ваше величество, ваше величество, – вздохнула Амалия, – вы ведь не хуже моего знаете, что это невозможно. Подумайте сами: мало ведь найти землю для ипподрома, нужно еще и трибуны, и лошадей, и всадников, и билетеров, много чего еще. Невозможно, решительно невозможно!
Но, как уже упоминалось выше, от Стефана можно было добиться чудес, если только начать ему перечить. Он уже загорелся идеей скачек; более того, он даже знал, в честь кого объявит первые скачки в Любляне. (Нет, не в честь мадемуазель Рейнлейн, как вы только что опрометчиво решили, дорогой читатель, а конечно же, в честь своего отца, короля Владислава.) По поводу казино, кстати сказать, тоже можно было подумать, тем более что это требовало гораздо меньше затрат, чем строительство ипподрома.
Так маленькая партия в теннис привела к большим переменам, а генерал Ракитич, на которого любой спорт действовал усыпляюще, все проспал. Он счастливо дремал на скамье, приоткрыв рот. Что же до Талисмана, то, воспользовавшись предоставленной ему свободой, он сбежал в кусты, где его потом нашла Амалия. Она погладила его по голове и взяла на руки, а он в знак благодарности лизнул ей ладонь.
Глава 14
Честная игра
Мария Старевич держала в руках ворох разномастных конвертов и недоумевала. Судя по всему, светская жизнь в Любляне в этом сезоне предполагалась нешуточная.
Бал в новом дворце Лотты Рейнлейн, благотворительный вечер у королевы-матери, еще один бал, но уже в русском посольстве, приглашение на какой-то ужин в австрийское посольство… а еще в городе идут толки о том, что король затеял строительство ипподрома и собирается открыть казино…
Где же взять столько платьев, чтобы показаться на всех этих блестящих вечерах без чувства неловкости?
– Бранко! – закричала госпожа Старевич своему мужу. – Бранко, тут столько приглашений… Я не знаю, что делать! Никогда еще в Любляне не было такого… А ты слышал об ипподроме? Неужели это правда?
Старевич успокоил свою жену: наверняка это слухи, потому что у короля не хватит денег на такой дорогостоящий проект, а серебряные рудники, которые будто бы призваны поднять экономику страны, на самом деле оказались не такими богатыми, как полагали вначале. Однако тут Мария огорошила мужа.
– Моя горничная знакома с костюмершей Лотты Рейнлейн, – заметила она. – Она уверяет, что строительство ипподрома – дело решенное. Лотта сначала пыталась отговорить короля, но когда баронесса Корф объявила, что выпишет из Парижа одного из лучших жокеев, поторопилась сама его перекупить, чтобы он скакал в ее цветах.
– Да? – рассеянно спросил Старевич. – И какие же у нее цвета – белый в честь балета и красный в честь красного фонаря? [16]
И, довольный своей шуткой, которую он не рискнул бы повторить на публике, он расхохотался.
– Бранко! – сказала Мария укоризненно, качая головой. – Я знаю, она тебе не нравится, но ведь она хорошо танцует…
– И пусть танцует, – сердито отозвался Старевич, – но я против ее влияния на государственные дела. Кстати, ты слышала о ее соперничестве с баронессой Корф? Баронесса хотела вложить деньги в какие-то земли на юге, но Рейнлейн их перекупила. Точно так же она пытается затмить баронессу во всем, что та делает. Баронесса по какой-то прихоти ездит на желтой лошади, так Лотта заказала себе экипаж с двумя желтыми лошадьми. Баронесса дала деньги благотворительному комитету, так Лотта назло ей прислала больше. В Тиволи баронесса устроила корт для тенниса, а Лотта купила загородное поместье, которым интересовалась баронесса, и заявила, что теперь у нее будет не только корт, но и поле для гольфа. Баронесса переделала Тиволи за две недели, а Лотта за десять дней перевернула вверх дном свой новый дворец, но, говорят, так и не добилась ничего путного.
16
То есть фонаря, который обыкновенно вешали на публичный дом.
– Откуда же у нее столько денег? – изумилась добросердечная Мария.
– У нее? Лучше спроси – у короля, – еще более сердито ответил Старевич. – Ты меня знаешь, я никогда не был поклонником монархии, но я глубоко уважаю покойного короля Владислава, потому что он в личной жизни оставался порядочным человеком и не давал влиять на себя кому попало. – Мария, помнившая, как ее муж в частных разговорах обзывал Владислава мерзавцем и узурпатором, благоразумно промолчала. – А теперь что? Чуть ли не всеми делами заведуют королевский адъютант и эта балерина, а король… – Он оборвал себя на полуслове и поморщился.
– Но так ведь не может продолжаться вечно, – сказала Мария, чтобы успокоить своего супруга.
– Конечно, – подхватил депутат, который совершенно не умел разграничивать работу и семейную жизнь и даже дома сотрясал стены политическими речами, которые уместнее было бы произносить в иллирийском парламенте. – Всем в Любляне отлично известно, что Лотта Рейнлейн играет на руку австрийцам, а это во много раз хуже, чем если бы она была агентом России, например. Потому что Россия далеко и не претендует на то, чтобы нас захватить, а Австрия только об этом и мечтает. Так что я не исключаю, что в ближайшее время что-то произойдет. Или новая революция, или еще что-нибудь. Ты знаешь мою точку зрения на революции – это кровопускание, которое применяют, когда жизнь больного иначе не спасти, а страна больна, и с этим не поспоришь.