Золотая заря любви
Шрифт:
— Мы оставим его! — Хорошенькое личико Елены осветилось радостью. — Я всегда мечтала завести собаку, но мне не разрешали. Как мы назовем его? — Голос девочки замер, когда она увидела дядю Дамиана, сидящего в тени акации и с интересом наблюдающего за происходящим. — Дядя Дамиан, как ты думаешь, бабушка?..
— Нет, Елена, не думаю.
— Не вырывайся, тебя еще не собираются мыть, — уговаривала щенка Геро. Неожиданно до нее дошел смысл вопроса Елены и ответа Дамиана. — Вы говорите о Клео? — Геро перевела взгляд с расстроенного лица девочки на Дамиана. — В чем дело?
— Клео терпеть не может собак, — спокойно ответил тот.
— Ты хочешь сказать, что она не позволит Елене оставить щенка?
— Я в этом уверен.
— Что же мы будем с ним делать?
— Отвезем к ветеринару.
— О нет! — воскликнула девочка. — Ты же не хочешь, чтобы его усыпили, как Бамбоса?
— К сожалению, придется.
— Но Бамбос был ранен, ему было больно, и я уже не могла бы кататься на нем. А щенок здоров. Дядя Дамиан, пожалуйста, не давай бабушке отправлять его к ветеринару. — Умоляющий тон и слезы на глазах девочки изумили Дамиана. Он не мог поверить в чудесное превращение. Крик, истерика, топанье ногами — такое поведение он мог бы понять, но это…
— Если бабушка скажет, что щенка оставить нельзя, значит, его увезут. Ты сама знаешь: она не потерпит собаку в доме.
Девочка молча кивнула. Дамиан взглянул на Геро.
— Кажется, ты добилась невозможного, — негромко сказал он. — Поздравляю.
Удивительно, но его похвалу Геро не заметила, потому что все ее внимание было поглощено Еленой. Хотя девочка с самого начала знала, что ей не разрешат оставить собаку, она по-детски верила, что Геро может совершить чудо. И Геро решилась.
— Щенка надо оставить. — Она твердо посмотрела на Дамиана. — Дом достаточно большой; я позабочусь, чтобы собака не попадалась на глаза Клео…
— Бесполезно, — грустно сказала Елена. — Я много раз просила у нее собаку, но она даже слышать об этом не хочет. Мне было очень одиноко до того, как ты приехала, а бабушка все равно не разрешала завести собаку.
— Ты не против, если я оставлю щенка? — спросила Геро Дамиана, и он, бросив на «жену» несколько озадаченный взгляд, кивнул. Кажется, эта девчонка из кипрской деревни способна совершить переворот в семье Ставросов!
— Не против.
— В таком случае я не вижу причин, по которым не могла бы держать собаку, — заявила Геро, тряхнув головой.
— Никаких причин. Желания Клео — по боку.
«Опять иронизирует», — подумала Геро и серьезно сказала:
— Ее желание, конечно, важно, но и у других в семье есть свои желания. Девочка хочет собаку, и если та не будет мешать Клео, я не понимаю, почему бабушка должна возражать. — Дамиан встал и теперь смотрел на Геро с высоты своего роста. — Я знаю, о чем ты думаешь, — добавила девушка, прижимая к себе щенка. — Ты думаешь, я слишком самоуверенна, и Клео одержит надо мною верх…
— Вовсе нет. — Взгляд Дамиана упал на племянницу, девочка, понурясь, стояла в стороне и с надеждой посматривала на Геро. — Могу повторить: ты, кажется, способна достичь невозможного. — С этими словами он покинул беседку.
Геро отдала щенка Елене и попросила девочку покормить его, а сама вернулась в дом и сразу же направилась в личную гостиную Клео или, как та ее называла, будуар.
— Войдите. — В скрипучем старческом голосе не было ни теплоты, ни доброжелательности. Увидев, кто вошел, Клео помрачнела и окинула хрупкую фигурку девушки презрительным взглядом. — Что тебе?
Это подчеркнуто пренебрежительное «тебе» не ускользнуло от внимания Геро, но она пришла с просьбой и потому воздержалась от резкого ответа.
— Елена нашла у ворот маленькую собачку, и мы хотим оставить ее…
— Собаку, ты говоришь? Избавьтесь от нее!
От оскорбительного тона Клео на щеках Геро выступили красные пятна, но она взяла себя в руки и спокойно продолжала:
— Дамиан предупредил меня, что вы не любите собак. Но я позабочусь, чтобы щенок вам не мешал.
— Лучше позаботься, чтобы его усыпили или вернули туда, где нашли. Елена не имела права приносить собаку, она знала, что я не терплю животных в доме.
Геро медлила. Эту женщину невозможно было переубедить. Ее несгибаемая воля, постоянное стремление повелевать, нетерпимость к чужому мнению могли сломить кого угодно; при этом сама Клео оставалась непоколебимой как скала… или казалась такой.
— Мой муж не возражает, чтобы я оставила собаку, — заявила Геро.
— Когда твой муж будет хозяином в этом доме, тогда и будешь спрашивать у него, — сердито возразила Клео. — А пока я здесь хозяйка, ты будешь слушаться меня! А теперь оставь меня!
Геро не двинулась с места. Вдруг она поняла, что будь она настоящей женой Дамиана, а он — наследником Клео, она вряд ли решилась бы спорить с этой женщиной. Геро впервые посочувствовала остальным членам этой семьи. Но ей самой было нечего терять, поэтому она твердо заявила, что намерена оставить собаку. Однако гробовое молчание, последовавшее за ее словами, испугало девушку. Темные немигающие глаза Клео с такой ненавистью и презрением глянули на Геро, что девушка задрожала. Тонкие скрюченные пальцы старухи непроизвольно сжались в кулак, как будто хотели раздавить непокорную.
— Тупая деревенщина! Кто ты такая, чтобы разговаривать со мной подобным тоном? Кто ты такая, я тебя спрашиваю!
Геро побледнела, но ответила сдержанно:
— Жена вашего внука.
— А кем ты была раньше? Как ты оказалась на Кипре? Катрина сказала мне, что ты жила там у родственников. Все это очень странно. Разве в Англии у тебя никого нет?
— Нет, иначе я жила бы с ними.
— Сколько тебе было лет, когда ты приехала на Кипр?
— Двенадцать.