Золото Бургундии
Шрифт:
Словно прочитав мысли русского офицера, фон Ротгер улыбнулся и сказал:
— Я объясню, что мне надо. Но несколько позже. Сейчас я хотел бы выяснить Ваше социальное происхождение. Ответьте честно, не было ли в Вашей родне лиц дворянского происхождения? Не беспокойтесь, я отправил переводчика, и запись допроса не ведётся. Простите, я хотел сказать беседы. Я просто хочу с Вами побеседовать, и… от этого возможно будет зависеть Ваша дальнейшая судьба.
— Дед был дворянином, офицером царской армии. Он погиб в Первую Мировую войну. Но какое это имеет значение?
— Если
Так почему бы Вам, русскому офицеру, не послужить этой благородной миссии.
— Все, что Вы говорите — ложь. Я — советский офицер и служу Родине. Мы верим в Сталина. Он расстреливал предателей Родины и шпионов. Зачем вы пришли на нашу землю? Вы убиваете советских людей, сжигаете села и города, какое же это освобождение. Вы — оккупанты.
— Подождите, не горячитесь, — прервал Смычкова Генрих фон Ротгер. — Как говорят на Руси — вернёмся к нашим баранам. К теме империализма и социализма мы вернёмся позже. Вы хорошо знаете историю своего рода? Например, возьмём меня, я знаю историю моего рода с XV века. А Вы?
— Мой предок был подполковником, служил при Александре I, участвовал в войне с Наполеном. Это семейная легенда. Мой отец тоже был военным, полковником.
А где располагалось ваше родовое гнездо? — как бы без малейшего интереса спросил фон Ротгер.
— Когда-то мои предки владели имением Смычково, отсюда и пошла наша фамилия.
— Вот оно, — подумал барон. Сколько времени и усилий я потратил на поиски этих Смычковых, а все оказалось так просто. Вот он сидит передо мной, советский офицер, владеющий тайной пластин. А может он ничего не знает? — внезапно закралась шальная мысль. — Надо продолжать в том же духе. Кажется он очень простодушен, хотя ещё ничего ценного не сказал.
Фон Ротгера не интересовали номера частей, количество танков и орудий, он сейчас был занят одним — историей пластин.
— Я очень увлекаюсь историей, — сообщил подполковник русскому офицеру, — собираю различные легенды, своего рода семейные тайны, разных народностей. Может быть Вы тоже знаете какие либо легенды, старинные семейные тайны?
— Нет, я ничего не знаю.
— Пора брать быка за рога, — опять вспомнив русскую поговорку, решил немец.
— А что Вы скажите о пластине, которая храниться у вас дома и с которой связана французская легенда, — огорошил Смычкова фон Ротгер.
— Я не знаю о чем Вы говорите. Первый раз слышу. Какая пластина, какая французская легенда?
По несколько растерянному тону русского, он понял, что тот знает о пластине и связанной с ней тайной. Осталось только узнать правду. — Пытать? Бесполезно. Вон как он
— Ну хорошо, — согласился немец. — У вас будет время подумать. Увести.
Затем он распорядился привести к нему доктора Зинмара, прикреплённого к абвер-команде.
После 1941 года барон получил повышение и выделенная в его распоряжене специальная команда занималась отбором необходимых людей для вербовки и направлению в разведшколы. «Отбросов в разведке нет» — был девиз знаменитого Вальтера фон Николаи.
Подполковник был прикреплён к группе армий «Центр», начальником контрразведывательной абверкоманды. Две группы, одну из которых он лично возглавил, выполняли особое задание.
— Мне нужно разговорить одного русского офицера, — поведал доктору барон. — Пытки здесь не помогут. Поэтому я Вас и вызвал. Вы искуссный специалист, доктор Зинмар, мне хорошо известен ваш способ вытягивать информацию из немого, благодаря препаратам. Подготовьте русского, нашпигуйте его Вашими препаратами так, чтобы он заговорил, мне нужна его информация о расположении войск. Этот русский офицер является носителем очень важной информации.
— Не беспокойтесь, герр барон, — сказал доктор, польшенный признанием своих заслуг. — Он заговорит, я ему ввиду сильные препараты.
— Тогда приступайте, доктор, немедленно.
Доктор Зинмар действительно оказался хорошим специалистом. Сымчкова приковали наручниками к кровати и доктор сделал первый укол в вену.
Через несколько часов, одурманенный наркотиками и психотропными препаратами Смычков, поведал тайну пластины лейтенант-оберсту Генриху фон Ротгеру.
— Ты же знаешь где пластина, — смотря в ничего не выражающие и расширенные зрачки старшего лейтенанта, спрашивал фон Ротгер, сидя перед ним на стуле.
Смычкова отсегнули от кровати и посадили на ней, оперев о стену.
Константин молча кивнул.
— Так где она? — настаивал подполковник.
— Она, она, у мамммы, — сообщил непослушным языком Смычков.
— А где живёт твоя мама? — тихим вкрадчивым голосом спрашивал абверовец. Доктор предупредил, что на пациента нельзя кричать ни в коем случае, в противном случае может насту — В Москве, — сообщил старший лейтенант. — Проживает по адресу…
Узнав все, что ему было необходимо, фон Ротгер вынул из кобуры свой пистолет и выстрелил в Смычкова…
38. Наши дни. Продолжение расследования. Архивные изыскания.
С утра старший лейтенант Званцев был отправлен в архив Министерства Обороны. Генерал Плахтин договорился с армейскими чиновниками и Сергею был предоставлен доступ к документам. Генерал на основании рассказа Тихого сделал вывод, что возможно он проходил подготовку в одной из разведшкол Абвера, а может служил полицаем, хотя эта версия может быть и пустышкой и они зря потеряют время.
Бурцев перечитывал досье Тихого, взятое из архива МВД. Никаких данных, что он служил немцам во время оккупации, найдено не было.