Золото дикой станицы
Шрифт:
— Отпусти меня, больно, — застонала Лена, когда Димон сжал ее руку еще сильнее.
— Не пущу тебя! Шо я — хуже Ковальчука, который тебе проходу не давал? Едва от него избавились, теперь этот москвич появился, нелегкая его принесла. А я тебя давно люблю, ты же знаешь… Да не хотел дорогу Сергею переступать. Так шо моя душа теперь спокойна. Теперь ты все равно моя будешь! И от этого москвича тебя избавлю, и от остальных, если захотят мне дорогу перейти… Кто там еще на очереди? Волохов Петька? Того дурачка ногтем прижму — враз отступит.
— Он стиснул Лену в объятиях, понимая, что сейчас она полностью в его власти, и это сильно его возбуждало. Впился в ее губы своими жадными
— Пусти… Пусти… Ненавижу тебя, урод!
— Нарываешься, ментовка! Шлюха! — Ее слова разъярили Димона и он с размаху ударил Лену по лицу. Димон решил, что его час настал, сейчас он сделает с ней все, что задумал прошлой ночью. Сейчас она расплатится за все унижения, которые он испытал из-за своей любви… А потом он ее бросит здесь, на этой сырой траве, и завтра торжествующе расскажет своим друзьям, как эта ментовская сучка ползала у его ног и просила прощения… Потрясенная Лена осела на землю и горько заплакала, закрыв лицо руками. Никто никогда не поднимал на нее руку. Да знай она, какой подонок Димон, никогда бы даже здороваться с ним не стала. Не зря предупреждал ее дядя Володя, что Димон самый подлый из всех казаков, что не надо проявлять свою воспитанность и улыбаться ему. Он ее доброжелательность может растолковать по-своему… Дождалась… Если бы она могла, если бы в ее руках сейчас оказался карабин, не раздумывая выпустила бы в него пулю, только бы видеть, как он корчится, подыхая, у ее ног… И никого нет рядом, чтобы защитить ее, а Димон уже расстегивает ремень и взгляд у него такой поганый, что лучше умереть на месте, чем оказаться в его руках.
Спаситель появился неожиданно. Она даже вздрогнула, когда из-за деревьев выскочил Турецкий и налетел на Димона, схватил его за плечо и рывком развернул к себе лицом. Тот даже не успел опомниться, как проклятый москвич со всей дури ввалил ему кулаком прямо в челюсть. Димон упал от неожиданности, хотя при его росте и весе ему приходилось схватываться и не с такими противниками. Лена вскочила, не веря своему счастью, и одновременно страдая оттого, что Турецкий стал свидетелем ее невольного унижения. Она сгорая от стыда, суетливо начала приводить себя в порядок. Все еще всхлипывая, только и смогла прошептать:
— Спасибо вам…
Девушка так неловко себя чувствовала, что не смела поднять глаза на Турецкого. И одернув платье, поспешила скрыться за деревьями. Сейчас бы бежать домой, к дяде Володе, но как оставить ее защитника с этим бандитом, который вне себя от ярости? Вдруг понадобится ее помощь? Лена наклонилась и в темноте начала всматриваться в траву, может, ей повезет и она найдет камень, тогда хоть какое-то оружие будет у нее в руках. Она уже вынашивала планы мести и представляла, как огреет камнем своего обидчика по голове. Но в темноте ничего не было видно, и Лена, шаря рукой в траве, так ничего подходящего и не нашла. А Турецкий словно и не подозревал, каким может быть опасным Димон. Он стоял над Димоном и даже протянул ему руку.
— Ну что, остыл? Извини, с детства не люблю, когда девчонок бьют.
Димон ухватился за его руку и вскочил на ноги. На этот раз реакция у него была мгновенная. Он выхватил пистолет и направил его на Турецкого.
— Ну шо, москвич? Страшно? Ты кого обмануть хочешь? Думаешь бабки взять и с Ленкой уплыть?
— Я плавать не умею, — Турецкому стало противно. Какой же мерзавец этот Димон. И ведь может выстрелить, даже задумываться
— Ты точно засланный, по роже твоей гладкой видать. Нарисовался вдруг откуда не возьмись, все тебе верят… Убедительные слова умеешь говорить. Через мента этого, Володьку, дядьку Ленкиного… Как я сразу не догадался? А он вас уже, наверное, и поженил…
Щелкнул взведенный курок, Димон приставил дуло прямо ко лбу Турецкого.
— Я тебя остановлю, падла…
— Да я ее второй раз в жизни вижу. Я просто не люблю, когда женщин бьют, извини… — Турецкому не хотелось выяснять с Димоном отношения, тем более что он видел — у того от ревности совсем крышу снесло.
— Ты себе в жопу свое «извини» засунь! Я тебя, думаешь, к Куренному отведу? Нет, гад, я Куренного в такие дела вмешивать не буду. Я тебя сам пристрелю. Прямо здесь кончу!
Турецкий услышал крики и шум, которые доносились со стороны кабака. За спиной у Димона он увидел между деревьями сполохи огня. Но Димон не обращал никакого внимания на шум, он видел перед собой ненавистного ему москвича, который решил отбить у него девушку.
— Ты ее уже трахнул? Скажи, трахнул? — орал он, не помня себя от ревности. Он не стрелял только по одной причине, потому что хотел узнать правду — было у Лены что-то с москвичом или нет? А москвич держался на удивление спокойно, игнорируя Димона и это приводило его в еще большее неистовство.
Турецкий всматривался в темноту и казалось, его вовсе не тревожит собственная судьба.
— Дима, смотри, там пожар…Кажется, кабак горит. Да посмотри, черт тебя подери, там же Куренной остался!
Димона ревность привела почти в истерическое состояние, голос его поднялся до визга:
— Клал я на пожар! И на всех клал! Сука! Ты мне надоел до чертиков! Убью на хер!
В ту же секунду Турецкий услышал выстрел, но к своему немалому изумлению он даже не почувствовал боли и остался стоять, а вот Димон повалился, как подкошенный.
— Руки подними! — услышал негромкий приказ у себя за спиной Турецкий и медленно оглянулся. Метрах в десяти от него стояли трое ворыпаевских, его наметанный глаз сразу узнал в них участников утренних «переговоров». Один из них держал в опущенной руке пистолет.
Вот тут Турецкий впервые за последние три дня растерялся, хотя события этих дней никак нельзя было назвать предсказуемыми.
— Спасибо… Он бы меня точно застрелил. — Турецкий старался не подавать вида, что растерян и удивлен. И хотя он и попал из огня да в полымя, но получается бандиты спасли его жизнь. Правда, она и сейчас висела на волоске. Но если бы у них были намерения его убить, они сделали бы это сразу. Что им стоило выстрелить дважды — и в казака, и в свидетеля убийства?
— Братва, а этот вчера на разборке был… Я его бачил. Он ихний, — кивнул на Турецкого один из ворыпаевских, здоровенный громила с выпуклым лбом и глубоко посаженными глазами, что делало его похожим на медведя гризли. Почему именно гризли — Турецкий не смог бы объяснить, просто у него сразу возникла такая ассоциация. А медведи гризли ох какие коварные и злобные, — мысленно предостерег себя Турецкий.
Вооруженный пистолетом бандит негромко приказал:
— Вперед иди. Тихо…А то вслед за этим отправишься.
— Да, да, конечно… — Турецкий пошел вперед, лихорадочно обдумывая ситуацию, в которую он попал на этот раз. Он не видел, как за деревом притаилась Лена, боясь пошевельнуться, и испуганно смотрела ему вслед. Ее бледное лицо освещали отблески пожара, зубы стучали от холода и страха. Знал бы дядя Володя, к кому сейчас попал в лапы Турецкий, он обязательно что-нибудь придумал бы…От страха у нее бешено колотилось сердце, а от бессилия хотелось взвыть.