Золото гуннов
Шрифт:
К сожалению, в нынешней незалежной Украине эти героические страницы стараются выскоблить из памяти народа, а взамен — привить семена национализма, круто замешанного на бандеровщине. И только Бог знает, что выйдет из этого в ближайшем будущем… Скорее всего, ничего хорошего.
Погиб же Григорий Григорьевич в 1682 году. И не от вражеских пуль, стрел и мечей, а от рук московских стрельцов во время знаменитого стрелецкого бунта. Так судьба распорядилась… В битвах уцелел, а вот в царском дворце пал. Видать, не зря мудрый Даниил Заточник советовал держаться подальше от царской ласки и царского терема. Ожечься можно…
По другой легенде, под зданием существовали тайные подвалы, куда Ромодановские сажали непокорных холопов. А еще — подземные ходы, ведущие не только к Троицкой церкви, но и к Тускари и к Знаменскому монастырю.
Третья же легенда сообщает о том, что в ночь на 22 мая 1671 года в одном из страшных подвалов дома бояр Ромодановских по дороге в Москву на казнь содержались «в железах» Стенька Разин и брат его Фрол.
Легенды… Легенды… Легенды… Таков уж наш Курск. Без легенд никак не может. Ибо без легенд жизнь куда скучнее и прозаичнее.
Если отбросить легенды и опираться только на документы и факты, то здание музея археологии — это не палаты бояр Ромодановских, а всего лишь дом купца Хлопотина. Причем в 1810 дом уже был продан Ветчинину. А в начале двадцатого века его у Ветчининых приобретает Курское Дворянское собрание, чтобы разместить в нем просветительские учреждения.
С советского времени дом принадлежал то музейщикам, то юным натуралистам и туристам, то редакции газеты «Пионер».
При «демократии» же, с 1994 года, он стал прибежищем Курского государственного музея археологии.
…На наспех сооруженных стендах под прозрачным стеклом сверкало, горело и «плавилось» под лучами осветительных приборов «золото гуннов». Радужно искрились благородные камни, искусно вставленные в золотую основу. Но наблюдательного зрителя поражал все же не блеск множества золота, а то, что многие золотые изделия были исполнены в виде равносторонних крестиков — не только символа христианства, но и древней символики ариев, прапредков русов и славян.
На этом фоне несколько тускловато выглядело «золото» погон и пуговиц на мундирах начальников областного УВД и УФСБ, сделавших для прессы и телезрителей короткие пояснения по истории обнаружения передаваемых музею сокровищ. Оба рослые, статные, с гордо поднятыми головами, с круто выпирающими вперед подбородками. Сразу чувствуется властность и власть, воля и сила.
Рядом с ними, но все же на втором плане, держались и двое милицейских полковников: один — подтянутый и стройный, второй — с виду несколько по-крестьянски мешковатый, но крепко сколоченный матушкой-природой. Вперед не рвутся, но и свое место твердо знают. Статус обязывает.
Вот они отошли в сторонку от генералов и стали о чем-то тихо беседовать. Телеоператоры, мельком скользнув по ним взглядом объектива, увлеклись более яркими кадрами. Но если бы захотели да при том использовали специальные микрофоны узконаправленного действия, то зрители могли бы услышать кое-что интересное, не предназначенное для широкой публики.
— Помнится, некто, пальцем тыкать не будем кто, — подмигнув многозначительно, тихо шепнул крепко сколоченный подтянутому, — мне говорил, что клад — это, скорее всего, золото русов. А вот археологи, если слышал, утверждают обратное. Мол, «золото гуннов» — и никаких гвоздей! Неужто тот некто обмишурился?..
— Так то их дело, — небрежно отмахнулся подтянутый. — Люди, пребывающие в плену «авторитетов» и «школ», пусть и научных, всегда идут по проторенной колее. Ведь так удобнее… Боятся даже малость в сторону отвернуть и шире взглянуть… Словно шаг вправо, шаг влево — расстрел на месте… Зашоренные, брат, они. Как беговые лошади на ипподроме…
— А мы? И мы… зашторенные? — перепутал близкие по звучанию, но разные по смысловой нагрузке слова крепко сколоченный.
— И мы на своей работе тоже, — поморщился подтянутый.
— Ты это серьезно?
— Серьезней, пожалуй, и быть не может!
— Нда-а… А какими «орлами» смотрятся археологи, археологи-музейщики! — несколько сменил тему крепко сколоченный. — Словно все сами нашли, а не получили на тарелочке с голубой каемочкой.
— Так перед телевизионщиками блистать, не в поле на карачках искать! — подмигнул иронично вопрошаемый. — Разные разности, как говорят в Одессе…
— Вернее не скажешь, — хмыкнул его собеседник. — Прямо и в бровь, и в глаз… Да и в нос тоже.
…Показали телеоператоры и следователя Делову. В плотном кольце шустрых журналистов, желавших иметь всевозможные подробности из «первых рук». Наконец-то жадные до сенсаций представители СМИ дорвались до тела и души «важняка» и теперь терзали, как хотели, отыгрываясь за прошлое фиаско. А та терпеливо сносила все нападки, в том числе и те, которые к данному событию никакого отношения не имели.
Ничего не поделаешь, публичность, как и красота, требует жертв. Тут не следствие — УК или УПК, как щитом, не прикроешься. Приходится терпеть. И Делова терпела…
А вот полковника Крымова телезрителям увидеть не довелось. Не то, чтобы не любил Крымов красоваться перед объективами телекамер, возможно, и любил бы, да специфика работы не позволяла. Людям его профессии смой судьбой определено всегда находиться в тени. Быть невидимыми и неслышными. К тому же, по некоторым сведениям, правда, никем не проверенным, нет ныне бравого полковника госбезопасности в Курске. Дела службы позвали в Севастополь, в русский город на территории Крыма, ныне входящего в состав Украины по дурости и тупости наших больших руководителей… Там находится ограниченный контингент российских войск и наш Черноморский флот. Вот и требуется провести инспектирование спецподразделений по вопросам соблюдения ими режима секретности. Работа хоть и специфическая, но весьма актуальная. Особенно в свете роста национализма и русофобии в братской республике и активизации ее дружбы со странами НАТО.
Однако так это или совсем не так — кто знает… Фактом остается только то, что полковника Крымова на презентации «золота гуннов» в археологическом музее не было.
Но ярче золота и камней сверкали глаза сотрудников музея. Еще бы! Курский археологический музей с момента приобретения «гуннского золота» запросто входил в пятерку самых известных музеев мира. Если что и омрачало чувства музейщиков, так это факт безвозвратной потери самого погребения, кому бы оно ни принадлежало. Но они были «мужи тертые, в семи водах соленые, на семи ветрах дубленые» и умели скрывать неприятности за фасадом интеллигентного радушия. Курянам их озабоченность и их проблемы ни к чему. Курянам нужны зрелища и праздники. Особенно, если эти зрелища и праздники замешаны умелой рукой на культуре и истории. И им неважно, любуются ли они «золотом гуннов» или же «золотом русов», как неважно и то, в каком «свете» выглядят сотрудники археологического музея: сутяги они или же трудяги в научном сообществе.