Золото императора династии Цзинь

Гусев Анатолий Алексеевич

И действительно, он всегда помнил о них и вспоминал с теплотой. В начеле тридцатых годов, коммисар ОГПУ (Объединённое Государственное Политическое Управление. Цель – борьба с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом) по одному из районов Приморья, товарищь Дудек, прочитал в докладе о ходе компании по укрупнению удэгейских сёл, что двое несознательных стариков в одном из посёлков, оказали вооружённое сопротивление органам власти и были застрелены. Случай был рядовой и его не удивил. То, что это Исула Канчуга и Наум Балобанов он так никогда и не узнал.

Рано утром пароход ушёл по направлению во Владивосток. Через несколько дней на острове Русский он высадил всех членов экспедиции за золотом императора династии Цзинь, Софью Левицкую и

Шинкаренко, выгрузил моржовый клык и мамонтовую кость, а сам взял курс на Сан-Франциско. На борту его находились Крабель и Левицкий.

В Сан-Франциско золото продали, американские доллары поменяли на швейцарские франки и переправили их партийному руководству большевиков. В том числе и эти деньги помогли большевикам совершить Октябрьскую революцию в России.

Долю Бунда, тридцать процентов, Семён Левицкий присвоил себе. В Россию он уже никогда не вернулся и свою сестру больше не видел. Левицкий купил на присвоенные деньги обувной магазин в Лос-Анжелесе. А на что ещё мог потратить деньги сын кишенёвского сапожника? Потом вложился в киноиндустрию, получил прибыль. Её вложил в небольшой обувной заводик. С помощью Крабеля получил государственный заказ на изготовление башмаков для военно-морского флота США. Великую Депрессию пережил почти безболезненно.

Крабель же получил свои десять процентов, и, ненадолго вернулся во Владивосток, встретился там с Лу Вэйюем. Организовали новую банду, благо, что человеческого материала для этого было придостаточно. В период Гражданской войны спрос на оружие повысился. Крабель и Лу Вэйюй разбогатели сказочно. Оружие продавали всем! Грабили тоже всех. Под видом японцев, банда Лу Вэйюю нападала на красных партизан, и всё отбитое оружие продавали белым. Под видом красных нападали на японцев или белых, и оружие продавали красным. Сколько золото Колчака осело в их карманах!

Когда большевики всё же победили, и оружие продавать стало не кому, а жить в Приморье им стало опасно, Лу Вэйюй распустил свою банду, а сам со своими капиталами перебрался в Японскую империю, на остров Формозу, он же Тайвань. И устроился там прекрасно, его потомки за это были ему очень благодарны.

Крабель ненадолго вернулся в Соединённые Штаты, а оттуда перебрался в Германию. Там он развернулся, стал поддерживать нацистов, чуя коммерческую выгоду. Но когда Гитлер двинул войска на Советскую Россию, все свои капиталы и производство, ещё в 1941 году перевёл в Швейцарию. На всякий случай. И не прогадал! Связи в Штатах у него остались, и поэтому, часть государственных заказов Германии он размещал там. И запасные части для самолётов «Мессершмит» делались на том же заводе, где делались запасные части для самолётов «Аэрокобра». Ничего удивительного – бизнес есть бизнес!

Судьбы остальных героев, имеющих отношение к золоту императора династии Цзинь, сложилась по-разному.

Фёдор Грибан после всех этих приключений долго скитался по Приморской тайге, занимался своим обычным делом, то есть грабежами. Началась революция, потом Гражданская война. Грибан оказался у атамана Семёнова. К концу Гражданской войны у Фёдора его нательный пояс-мешок стал битком набит золотом и не только царскими червонцами, но и колечками, золотыми часами, портсигарами и прочими золотыми побрякушками. Судьба забросила его в Китай, потом в Гонконг, а оттуда в Сингапур. Там он влился в одну местную банду. Они провернули одно очень рискованное дельце, и у Грибана к нательному мешку прибавился просто мешок битком набитый ассигнациями, довольно таки не взрачными с виду, что он даже засомневался – деньги ли это? Но его уверели, что это настоящие деньги. Разбираться было некогда, английская полиция шла по следу, пришлось уносить ноги. Он пробрался на какое-то судно, которое шло неизвестно куда. Вскоре Грибан оказался в одноэтажном городке у моря. Солнце там вставало, как ему и положено на востоке и заходило на западе, но вот в полдень оно было на севере, что очень удивляло Фёдора. Языка местных аборигенов он не знал. Кроме своего родного русского, Грибан знал ещё нанайский и китайский язык и в его странствиях вплоть до Сингапура трудностей в общении

с местными он не испытывал, хотя нанайский ему и не пригодился. Конечно, и в Гонконге и в Сингапуре тоже говорили на английском, но там и китайский язык знали. По-английски он знал только «да», «нет» и «пошёл ты». Этого было явно мало для общения с местными жителями. Но постепенно Грибан освоился, сошёлся с двумя местными китайцами из Гонкога. Да и деньги из его мешка здесь охотно принимали, это оказались местные деньги. Первое, что он узнал, научившись понимать английский язык, так это то, что деньги эти назывались по-чудному – фунтами, и что он, к своему удивлению находиться в городе Аделаида, штат Южная Австралия. «Мать чесная! – подумал он. – Это куда Мазур хотел перебраться!» Постепенно Грибан, уже Теодор, там освоился, обжился – приобрёл небольшой мясоперерабатывающий заводик и из промышленника-бандита превратился в промышленника-предпринемателя. Купил дом в Норвуде – в одном из пристижных районе города, женился и до самой смерти думал, что Мазур был прав, когда хотел обосноваться здесь в Аделаиде.

Домбровский отдал часть награбленного у Амурского залива его законному владельцу и единственному наследнику господину Крабелю. Наладил с Крабелем деловое партнёрство. Домбровский так разбогател с помощью нового партнёра перед революцией и, особенно во время революции и в период Гражданской войны, что порвал с партией социалистов-революционеров-максималистов и эмигрировал в Новую Зеландию, где стал добропорядочным капиталистом и посторался забыть о своей бурной революционной молодости.

Китаец Си Фаньбао был принят в партию большевиков, при содействии Ильи Шинкаренко. В Гражданскую войну стал командиром отдельного полка красных китайцев и погиб от шашки казака на Дону в 1919 году.

Евгений Ракитенко привёз отцу слиток китайского золота и подробное описание обстоятельств находки за подписью почти всех участников экспедиции. Но описание потерялась за годы революции и Гражданской войны. Евгений женился перед самой революцией, у него родился сын, который впоследствии стал учёным, доктором исторических наук, как его дед, языковедом, как его отец. Евгений Ракитенко погиб 12 февраля 1922 года под Волочаевкой. Поэтому семью героя Гражданской войны не коснулись бедствия того времени.

Василий Уваров прошёл Гражданскую войну, закончил её командиром полка, был репрессирован в 1938 году, реабилитирован в 1941 году. Прошёл всю войну, дослужился до звания командира дивизии. В апреле 1945 году на Эльбе генерал-майор Уваров распивал водку, джин, виски, ром и чистый спирт с таким же командиром дивизии, только американским. Общатся им помогали переводчики. У Уварова был переводчик с немецкого языка на русский, у американского генерал-майора был переводчик с немецкого на английский. Так и общались: с русского переводили на немецкий, с немецкого языка на английский или на русский. По мере опустошения фляг и бутылок со спиртным нужда в переводчиках отпадала сама собой. И никогда не узнает генерал-майор Уваров, что у молоденького амереканского переводчика по имени Дэвэл, была фамилия Ливитски, и что это старший сын Сэмюэля Ливитски, обувного короля Калифорнии, которого он, Уваров, знал в молодости под именем Семён Левицкий.

Дмитрий Кумарёв с восторгом принял Февральскую революцию 1917 года, но не принял Октябырьскую. Он посчитал, что большевики обманывают трудовое крестьянство, на котором вся Россия держится. Кумарёв воевал в войсках Колчака и погиб где-то под Омском. Умер от ранения в живот. Могила его не известна.

Михаил Дудек стал большевиком, чекистом. В репрессиях участия не принемал, больше занимался уголовным розыском. Погиб под Москвой 16 октября 1941 года.

Софья Левицкая и Илья Шинкаренко поженились, родили троих детей. Активно участвовали в революционной деятельности. Были репресированны в 1940 году, отбывали наказание на золотом руднике у Охотского моря, где начальником лагеря был Николай Ганин. Узнав об этом, Ганин сумел их спасти. Уезжая на Большую землю, покидая лагерь, Софья и Илья последний раз посмотрели на двуглавую гору на западе, так напоминающую спину верблюда.