Золото императора
Шрифт:
— А где же Руфин?
— Действуй, светлейший, — рявкнул Федустий. — Потом разберемся, кто есть кто.
Град стрел, обрушившийся на вагилов с крыши конюшни и из окон дворца, мигом остудил их пыл. Федустию некогда было считать, сколько врагов императора Валентиниана вылетели из седла. Да и темно было, хоть глаз коли. Луна неожиданно скрылась за тучу, лишив людей возможности видеть друг друга. Лучники продолжали стрелять, но уже скорее наугад. Именно поэтому со всех сторон зазвучали призывы:
— Факелы! Факелы!
Но факельщики почему-то запаздывали, и легионерам трибуна Аркадия пришлось вступать в драку почти на ощупь. Крики людей и жалобное ржание бившихся в агонии лошадей едва не оглушили Федустия, но он все-таки нашел в себе силы, чтобы рявкнуть наперекор всему:
— Именем императора приказываю вам сложить оружие!
К немалому удивлению Федустия, из гущи мятежников раздался точно такой же крик. Судя по всему, у префекта Рима Телласия наконец прорезался голос. Увы, вагилы и легионеры, с упоением истреблявшие друг друга, проигнорировали оба этих призыва. Кровавая бойня продолжалась. Ожесточение противников нарастало. И этому способствовал пожар, осветивший место чудовищной бойни. Горела конюшня, и ржание запертых там лошадей перекрывало шум битвы. Федустий вдруг сообразил, что стоит на крыльце совершенно один, защищенный лишь броней, и его рослая фигура хорошо видна не только своим, но и чужим. Стрела, просвистевшая мимо уха, лишь подтвердила, что опасения комита за свою жизнь далеко не беспочвенны. Федустий взвизгнул от испуга и ринулся к дверям. К счастью, они были открыты. Но, ворвавшись в дом, комит не поверил своим глазам — здесь тоже дрались! А ведь вагилы Телласия не могли сюда попасть ни через главный вход, где все это время находился комит, ни через вход для прислуги, который Федустий приказал перекрыть наглухо.
— Это люди Руфина, они проникли в дом через окна на втором этаже.
Чтобы он провалился, этот Гортензий, со своим пристрастием к роскоши и модным веяниям. Вместо того чтобы поставить загородный дом привычным римским рядом в один этаж, он зачем-то надстроил второй. И теперь этот второй этаж оказался в руках у мятежников, которые не удовлетворились достигнутым и теперь с ожесточением рубились на лестнице с людьми светлейшего Пордаки. Особенно усердствовали три молодца, облаченных в непривычные римскому глазу доспехи. Они буквально выкашивали длинными тяжелыми мечами не слишком расторопных агентов. Кровь ручьем стекала по лестнице прямо к ногам Федустия, который никак не мог сообразить, почему подошвы его новеньких сапог липнут к мраморному полу. Счастье еще, что варваров было только трое, а агентов более трех десятков, иначе Федустию и Пордаке пришлось бы очень плохо.
— Вперед, — крикнул Федустий своим людям. — Убейте их.
Призыв, однако, не был услышан. Не менее десятка агентов уже были убиты, а их товарищи в испуге пятились назад. В довершение всех бед к варварам пришло подкрепление в лице молодчиков довольно устрашающего вида. Они обрушились на несчастных агентов и в одно мгновение смели их с лестницы вниз.
— Где Гортензий? — крикнул Федустий, обнажая меч.
— Убит, — кивнул Пордака на распростертое поодаль тело.
— А Фаустина с дочерью? — успел спросить Федустий, пятясь к двери.
— Руфин опередил меня, — отозвался Пордака и первым вылетел на крыльцо.
Федустий рванулся за ним следом и успел-таки скатиться на землю, не дожидаясь, пока меч темноволосого варвара обрушится ему на череп. Во дворе усадьбы царил ад кромешный. Пожар смел лучников с крыши конюшни, а те из них, что прежде стреляли из окон второго этажа, были, видимо, убиты разбойниками Руфина. Положение легионеров трибуна Аркадия сразу стало отчаянным. Вагилы гонялись за ними по двору и безжалостно истребляли. А посреди двора на гнедом коне сидел человек и спокойно наблюдал за жутким зрелищем. Похоже, префект города Рима сиятельный Телласий уже готовился отпраздновать победу.
— Именем императора, — прозвучал над головами поверженных и преследуемых легионеров его громоподобный голос, — бросайте оружие.
И в эту минуту как раз и случилось то, на что так надеялся комит Федустий. Клибонарии трибуна Марка ворвались в распахнутые ворота усадьбы Гортензия словно ураган всесокрушающей силы. Префект Телласий пал на землю одним из первых. Рубка началась такая, что у Федустия волосы встали дыбом, и он даже не сразу сообразил в припадке прихлынувшего торжества, что это римляне истребляют римлян.
— Руфин уходит! — прорычал на ухо растерявшемуся Федустию Продака. — Останови бойню, комит!
Федустий нашел в себе силы, чтобы подняться с земли и выйти на освещенное место. Возможно, его даже услышали, но явно не узнали, и пролетавший мимо клибонарий трибуна Марка раскроил комиту голову раньше, чем тот успел закончить фразу:
— Именем…
Кровопролитие удалось остановить трибуну Марку, который наконец-то разобрался в ситуации. Но это произошло только тогда, когда несколько сотен клибонариев, вагилов и легионеров выстелили своими телами двор усадьбы покойного Гортензия. Светлейшему Пордаке вдруг пришла в голову мысль, что за столь чудовищную глупость рано или поздно кому-то придется ответить головой. И хорошо если эта будет голова не префекта анноны.
— А где мятежники? — крикнул Пордаке с седла трибун Марк.
Мятежников, как назло, обнаружить не удалось ни на обширном дворе, ни даже в залитом кровью доме. Кругом лежали только тела вагилов, легионеров и императорских агентов. После недолгих поисков Марку и Пордаке удалось найти тела префекта города Рима Телласия, патрикия Труллы, комита Федустия и трибуна Аркадия. Все четверо были уже мертвы и для грядущего следствия интереса не представляли.
— Ну и кто из них враг императора? — грозно спросил у струхнувшего Пордаки трибун Марк, иссеченный шрамами ветеран, воевавший еще под началом императора Юлиана. — На кого вы охотились с комитом?
— На бывшего нотария Руфина, — попробовал оправдаться префект анноны.
— И где он сейчас?
— Сбежал, вероятно, — пожал плечами Пордака, у которого уже не было сомнений в том, что крайним в этой истории окажется именно он. Конечно, префект анноны может ткнуть пальцем в покойного начальника схолы агентов, люди которого сейчас лежат во дворе вперемешку с легионерами, но кому интересен мертвый Федустий, когда у ретивых судей под рукой будет живой Пордака.
— Может, колдовство? — нерешительно предположил трибун Марк. — Иначе чем еще объяснить, что римские чиновники в буйном раже накинулись друг на друга.
— Комит Федустий подозревал в измене префекта Рима Телласия, — вздохнул Пордака.
— Ну да, — кивнул Марк. — А Телласий в свою очередь подозревал Федустия. И в результате взаимных подозрений двух высокопоставленных чиновников, больных на голову, полегли пять сотен человек.
— Надо поймать Руфина, — вскричал Пордака. — Попели клибонариев в погоню за мятежниками, они не могли далеко уйти.
— Положим, времени у них было более чем достаточно, — задумчиво почесал подбородок Марк. — Кроме того, я не уверен, что показания этого Руфина в суде пойдут нам с тобой на пользу, а не во вред. Думай головой, Пордака, иначе через пару дней цена ей будет — медяк.