Золото императора
Шрифт:
— Накормить — накормлю, а на постой даже не рассчитывайте.
Марцелин попытался переубедить хозяина с помощью золотой монеты, но понимания у фракийца не нашел.
— Посмотри сам, — кивнул тот на зал, забитый людьми. — Если ты думаешь, что я смогу выставить за порог этих варваров, вооруженных до зубов, то ты самый большой оптимист, италик, из всех кого я видел.
Руфин и сам пришел к выводу, что Марцелин напрасно пытается склонить хозяина к подвигу, непосильному даже для Геркулеса. По меньшей мере две сотни человек сидели сейчас за длинными столами, гремя вместительными чарками, и, судя по
— Неужели у тебя, фракиец, не найдется одной-единственной комнатки для римского патрикия?! — рассердился на неуступчивость хозяина Марцелин.
— Видишь того варвара у стойки, — ткнул пальцем в рослого белокурого молодца хозяин. — Это рекс Оттон Балт, один из самых знатных готских вождей. А рядом с ним еще один рекс. А вот там, в углу, сидит антский княжич Белорев. И у каждого из них за спиной до сотни мечников. Никогда еще Тана не видела наплыва стольких гостей. И постоялые дворы, и частные дома забиты под завязку. Говорят, что рекс Герман приказал пригнать к городу несколько стад коров и быков, но вряд ли даже этого мяса хватит, чтобы прокормить такую ораву. Едва ли не все мало-мальски известные готские вожди сочли своим долгом приехать на свадьбу рекса Германа. Прибавь к ним еще вождей аланских, антских, борусских и русколанских, и тогда ты поймешь, италик, всю тщетность своих притязаний.
— А что, для свадьбы рекса нельзя было выбрать город попросторней? — удивился Руфин.
— Тана, конечно, не Рим, — криво усмехнулся фракиец. — Но в добрые времена здесь проживало до пяти тысяч человек. Сейчас меньше. Соседство гуннов многих напугало и заставило перебраться в более спокойные места.
— А ты почему остался?
— Появилась надежда, что союз аланов с готами заставит призадуматься гуннского царька Баламбера и он оставит наш город в покое.
— Выходит, не случайно рекс Герман решил устроить свою свадьбу именно здесь, на самой границе своих владений? — спросил Руфин.
— Верховный вождь готов ничего не делает просто так, — кивнул фракиец. — Он хотя и далеко уже не молод, но из разума пока не выжил. Мой тебе совет, патрикий, хочешь спать спокойно — ставь свой шатер за городской стеной. Так многие вожди делают. Можете, конечно, напроситься в Кремник, где разместился сам Германарех со своими ближниками, но, боюсь, что и там свободных помещений уже не осталось.
— А невеста прибыла в Тану?
— Говорят, что русколаны раскинули свои шатры за стенами города, но так ли это на самом деле, я не знаю. У меня и без того голова кругом идет, патрикий.
— Ладно, фракиец, в отсутствии гостеприимства я тебя не виню, но коли ты мне и в хорошем вине откажешь, то пеняй на себя, — усмехнулся Руфин.
Фракиец воровато огляделся по сторонам и понизил голос почти до шепота:
— Вино есть, патрикий. Целый бочонок отличного италийского вина. Для себя берег. Здешние варвары такого не пробовали.
— Два золотых денария, — предложил Руфин.
— Три, — твердо сказал фракиец. — Лучшего вина ты во всей Готии не найдешь.
— Уговорил, — усмехнулся Руфин. — Принеси кувшин к стойке, где стоят готские вожди.
Оба гота довольно сносно говорили по-фракийски, и патрикию Руфину без особого труда удалось завоевать их симпатии. Чему способствовало вино, которое расторопный хозяин удивительно вовремя разлил по глиняным кружкам.
— Ого! — причмокнул толстыми губами рекс Оттон. — А нам этот прохвост предложил натуральное пойло.
— Я тут ни при чем, — заюлил фракиец. — Патрикий привез вино из Константинополя.
— Это правда, — поспешил на помощь хозяину Руфин. — Мне захотелось угостить вас, высокородные мужи, италийским вином из дружеского расположения.
— А я слышал, что гордые римляне ничего не делают просто так, — сказал с усмешкой гот, стоявший рядом с Оттоном.
— Мой родственник и друг Придияр славится своей недоверчивостью, — пояснил слегка смутившемуся Руфину Оттон. — Не обращай на него внимания, патрикий. Что же касается меня, то я сразу поверил в твою природную доброту.
Собеседники Руфина были молоды, лет на пять моложе самого нотария. Сероглазый Оттон, в отличие от слегка рыжеватого и зеленоглазого Придияра, казался чуть серьезнее, выглядел повыше ростом и пошире в плечах. На фоне этих белокожих приятелей смугловатый Руфин сразу же привлек внимание многих посетителей постоялого двора. Первым к готам подошел княжич Белорев, на которого патрикию уже указывал фракиец. Белорев смотрелся постарше готов годами, волосы имел темно-русые и, если судить по насмешливым синим глазам, обладал неуступчивым нравом. По-фракийски он говорил много хуже Оттона и Придияра, что, однако, не помешало ему стребовать с патрикия чарку вина. Требование, разумеется, было шутливым, и Руфин с охотою пошел антскому княжичу навстречу.
— Я не был в Риме, — сказал Белорев. — Зато посетил Медиолан. Благословенный край, княжичи. Если бы боги спросили меня, где поместить страну Вечного Блаженства, я бы выбрал Италику без раздумий.
— Говорят, что и Константинополь неплох, — вопросительно глянул на патрикия Придияр.
— По сравнению с вечным Римом Константинополь всего лишь большая деревня, — вздохнул Руфин.
— А по сравнению с Таной? — спросил Оттон.
— Вот по сравнению с Таной — это Великий Рим, — засмеялся Руфин. — Во всяком случае, места там хватило бы всем. А здесь я даже не знаю, где голову приклонить.
— Единственное, что я могу тебе предложить, так это ложе в своем шатре, патрикий, — сказал с улыбкой Придияр. — Это, конечно, не римское палаццо, но от дождя спасает.
— Я принимаю твое предложение, высокородный рекс, — с готовностью отозвался Руфин. — И готов раскинуть свой шатер рядом с твоим.
— Ты не сказал, патрикий, каким ветром тебя занесло на Дон, — бросил словно бы между прочим княжич Белорев, опираясь на затрещавшую деревянную стойку. Ант был еще выше ростом, чем готы, и, судя по мощному торсу, обладал чудовищной силой.
— Я привез письмо рексу Герману от императора Прокопия, — спокойно отозвался Руфин.
— Прокопия? — вскинул темную бровь Белорев. — Первый раз слышу о таком императоре. Разве в Константинополе правит не Валент?
— Все течет, все изменяется, — ласково улыбнулся анту Руфин. — Бывает, человек ложится спать императором, а просыпается погонщиком ослов. Если вообще просыпается.
— Опасный вы народ, ромеи, — покачал головой княжич. — Никогда не знаешь, что у вас на уме. Вы его бойтесь, готы. Он умеет охмурять простодушных.