Золото (издание 1968 г.)
Шрифт:
— Двинулись и дальше по канаве, — решил Николай. — Елка — первый, Муся — за ним, я — сзади. Идти как можно быстрее. Слышите, люди? Вперед!
Когда Муся обгоняла Николая, он взял ее за руку и попытался заглянуть ей в глаза. Девушка отвернулась и отняла руку. Она все еще была с теми, кто сражался на холме, и эта робкая ласка казалась ей оскорблением их подвига.
Теперь партизаны почти бежали. Ветер перебрасывал через них целые тучи гари. Порой он уже доносил жаркое дыхание близкого пожара. Воздух стал нестерпимо горьким. Кровь
— Скорее, скорее! — торопил Николай.
Ловкая фигурка Толи то исчезала в ленивых клубах дыма, уже наполнившего канаву, то неясно маячила среди них, наконец будто и вовсе растаяла. Муся поняла, что отстает. Сквозь порывистый шум ветра уже доносились зловещий шелест, треск и приглушенное шипящее гуденье. Ветер стал таким горячим, будто дул из печи. Дышать было трудно, и казалось, что вместо воздуха в легкие вливается горький, полынью настоенный кипяток. Где-то сзади раздался голос Николая:
— Нагибайся ниже, к земле!
Под ногами чавкала вода. Муся нагнулась. Тут, над влажным слоем торфа, дышалось легче. Пробегая мимо лужицы, девушка зачерпнула горсть воды и плеснула себе в лицо. Затем она сорвала с головы марлевый платок, намочила его, приложила ко рту. Дышать стало не так горько, но бежать уже не было сил. И она, низко согнувшись, пошла шагом.
— Дыши сквозь мокрую тряпку, легче! — крикнула она Николаю.
— Теперь недалеко. Я по карте помню, тут скоро лес, — ответил он.
Пожар уже перерезал им дорогу. Горящие ветки, поднятые токами раскаленного воздуха, перебросили пламя через канаву. Целые тучи искр летели над головой партизан, тлеющая торфяная крошка точно булавками колола лицо. Теперь путники двигались по канаве, как по узкому коридору, перерезавшему горящее болото. Душный жар дышал на них с обеих сторон, одежда дымилась.
Муся почувствовала, что задыхается. Мокрый платок уже не помогал. Вовсе обессилев, она опустилась на дно канавы и несколько секунд лежала, неподвижно прижимаясь щекой к влажному торфу, вдыхая пахнущую прелью прохладу. Это вернуло ей сознание.
Над ней склонился Николай. Закопченное, потное лицо его было страшно. Но в глазах, по-прежнему голубых и чистых, девушка увидела ту же трезвую, спокойную волю, какой ее всегда поражал Рудаков. Партизан что-то кричат. Она не разбирала слов, но догадывалась, что он убеждает ее подняться. Все гудело и кружилось, но голубые глаза спокойно и требовательно смотрели на нее.
— Милый, беги! — прошептала она. — Бегите… бросьте меня… Спасайте это… в мешке.
— Не говори глупостей! — сердито сказал Николай. Охватив девушку за талию, он поднял и поставил ее на ноги. Подтолкнул: — Иди!
К удивлению своему, Муся пошла. Впрочем, шла она теперь уже почти бессознательно. Земля под ней покачивалась, как доска качелей,
Из тьмы впереди вдруг донесся предостерегающий крик Толи. Не то в бреду, не то наяву девушка почувствовала, что земля действительно выскользнула у нее из-под ног и что сама она куда-то стремительно падает.
Острая боль в ноге, и все закрылось плотной и теплой мглой.
3
Сначала Муся услышала знакомые голоса.
— Ой, елки-палки, смотри, смотри — на нас идет!.. Вон по вершинам. Бежим!
— Куда? Нужно определить направление.
Девушка почувствовала, что она как бы парит в воздухе. Тупая боль жгла, ногу где-то повыше колена. Открыв глаза, Муся увидела совсем рядом лицо Николая и поняла, что он держит ее на руках. Волосы у партизана были опалены; пот струился по его лицу, оставляя на закопченной коже розовые извилистые дорожки; растрескавшиеся губы были полуоткрыты. Юноша тяжело дышал.
— Ты заметил, куда бегут звери?
— Да туда же, туда, вон белки верхом пошли… Вон, вон… видишь?
Муся жадно вздохнула полной грудью. Хотя и здесь, в лесу, под высокими соснами, дым кипел и бурлил, точно в котле, воздух показался ей необычайно чистым, прохладным и вкусным. Вливаясь в легкие, он освежал, как ключевая вода.
— Очнулась?
Николай радостно вздрогнул и крепче прижал ее к себе.
Подгоняемый и раздуваемый ветром, огонь словно катился по вершинам деревьев, переползая и перепрыгивая с одного на другое. Ели загорались, как свечи, сосны вспыхивали с ревом, точно смоляные факелы. Пламя медленно стекало по ветвям, по коре сверху вниз. Что-то первобытное, неотвратимое, перед чем человек чувствует себя бессильным, было в этой наступающей стене огня. Два каких-то рыжих зверя выскочили из кустов, наткнулись на партизан и скрылись в чаще леса.
— Бегом! — хрипло крикнул Николай и бросился за ними следом.
Только этот большой и сильный человек мог так легко нести Myсю, прыгая через кочки, как лось продираясь сквозь кусты. Страх вместе с дымом и ревом пламени остался позади. С Николаем ничего не страшно. Чтобы удобнее и легче было ему ее нести, Муся обхватила его шею, прижалась к нему. Ветки стегали ее по спине, цеплялись за одежду, будто хватали и пытались задержать. Дым понемногу редел, дышать становилось легче.
Вдруг Толя, бежавший впереди, остановился с таким видом, точно его что-то ударило по голове.
— Мешок… — едва слышно прошептал маленький партизан. — Я забыл мешок.
— Где? — спросил Николай.
И Муся почувствовала, как он весь вздрогнул.
— Там, где сейчас стояли.
Мгновение все трое со страхом смотрели, как вдали, настигая их, прыгает по вершинам деревьев пламя. Пожар еще шел верхом.
— Спасай ее! — крикнул Толя.