Золото Ковалёва
Шрифт:
– А ты захватил эти времена? В Москву на чём летал?
– Нет. Я приехал в Магадан, когда появились реактивные Ту-154. Посадка была только в Красноярске. Потом появился красавец Ил-62. Тут уже на одном дыхании одолев восемь часовых поясов, он доставлял нас в Москву на полчаса раньше, чем взлетал в Магадане.
– А раньше, помнишь, этот же аэропорт работал круглосуточно? А теперь в восемь открывается, а в шестнадцать закрывается на замок. Здесь же, в десяти минутах от аэропорта, работала уютная гостиница, где можно было поселиться, тоже круглосуточно. И пассажиры могли отдыхать за счёт авиации, которая задержала по своей ли вине или по погодным причинам. А теперь аэропорт закрыт,
– Раньше и до того же Северного летали наши «Аннушки» каждый день. А теперь только раз в неделю, да и то только в том случае, если наберётся полная загрузка. За годы моих путешествий по разным странам я встречал разных людей, среди которых были и учёные, и простые люди, и коллеги, и партнёры, и те, кто хорошо разбирается в политике, и те, кто о России не слышал. Но мне было обидно, когда о своей стране слышал дурные слова. С Китаем мы, вроде бы, дружим, покупаем у них всякое барахло, помогаем поднимать их экономику. А ведь китайцы нас считают предателями. Я спросил китайского коллегу: «Кого мы предали?» Он мне отвечает: «Нас – в пятидесятые, всех остальных – в восьмидесятые. ГДР, когда их бросили на съедение западным германцам. Югославию и Чехословакию, когда позволили американцам бомбить их и разорвать на куски». Мне возразить было нечем, и я молча глотал оплеуху за оплеухой, и хаял себя за то, что не сумел отстоять завоевания наших отцов. Стыдно мне было, что не смог противостоять тем «пастухам», что погнали нас в рабство, как стадо овец, и за всех моих соотечественников, большинство из которых готовы горло перегрызть бедному соседу, но трусливы перед сильными. Разваливши Великую державу, что им стоило развалить и такую мелочь, как Колыма? А китаец нагло смеётся мне в лицо: «Вы же должны освобождать территорию для нас?»
Пока у нас было достаточно времени для полемики, по селектору прозвучало объявление: «Регистрация пассажиров, вылетающих до аэропорта «Северный», производится у стойки № 2». Мы поспешили к этой самой стойке, где уже толпились несколько человек, по внешнему виду и одежде которых не было сомнений, что это наши попутчики. Девушка за стойкой без лишней суеты сообщила: «Кто хочет улететь быстро – давайте документы». Подошла и моя очередь. Я подал документы, мои и Николая, и поинтересовался, на чём мы полетим. На что она ответила, что новый самолёт нас доставит за час. Было только непонятно, каким образом можно было долететь за час, когда обычно этот путь рассчитан на два часа.
– Как это за час, что это за самолёт? – я пытался уточнить.
– Сверхскоростной, новый, – снова повторила девушка. Но по всему было видно, что она и сама имела на этот счёт смутное представление.
– А наш задерживается только на два часа, или уже передумали совсем?
Заподозрив неясности, я попытался уточнить в некотором шутливом тоне, полагая пробудить повышенный интерес хорошенькой девушки.
– Я же вам говорю, полетите на другом самолёте, – заметила девушка, – а ваш самолёт… Может два, а может больше.
И она не ошибалась. Кто знает, с чем может быть связана сегодняшняя северная авиация? Можем проторчать неделю, ждать погоды, а она на северах может затянуться и на долгое время. Может быть и такое, что перевозчик экономит на топливе, а бывает и так, что просто нет топлива, а самолёт без топлива – набор железных деталей.
Я перевёл взгляд на Николая, который мне в ответ, также недоумевая от услышанного, пожал плечами.
– Ну что, летим? – спросил я его. Он снова пожал плечами, что по выражению его лица означало: «Решай сам».
Да оно и понятно! Лететь неведомо куда, непонятно на чём – полная неизвестность и для меня. Однако, надо принимать решение.
– Ну что, оформлять вас? – торопила девушка. – Люди вас ждут.
– А багаж, – в ответ поинтересовался я, – нам сдавать?
Багажа у нас и не было, но в рюкзаке у меня был охотничий нож, пена для бритья и прочие запрещённые для перевозки предметы.
– Багаж придётся взять с собой, – пожала плечами девушка, что ещё сильнее утверждало мои сомнения.
– А как узнать точно? – спросил я, желая затянуть общение.
– Обычно на такие рейсы багаж берут с собой, – подтвердила девушка и повторила свой вопрос, – так что, оформлять вас?
– Ну оформляйте, – согласился я, понимая степень риска.
Сразу после оформления документов нас позвали на посадку. Это оказался военный самолёт: то ли транспортный, то ли бомбардировщик. Наши вещи ограничивались одними рюкзаками, их мы взяли с собой. Никто ничего не проверял, и мы беспорядочной толпой гуськом направились к стоящему у самого забора низенькому, пузатому бомбовозу. Хотя я сам в военной авиации ничего не смыслю, но бывалые люди среди пассажиров узнали в нём военно-транспортного перевозчика парашютистов или грузов. Мы поднялись по металлической стремянке, отстегнули прикреплённые к бортам откидные кресла из какого-то лёгкого сплава алюминия, покрытые брезентом, и расположились, кто как мог. По ощущениям сильной вибрации догадались, что лётчики запускают двигатели. Очень быстро колёса перестали колотиться по асфальту. По личным перегрузкам поняли, что набираем высоту. Не успели мы адаптироваться к высоте, как также незаметно для нас пошли на снижение. Очень скоро наш самолёт нащупал колёсами грунтовую посадочную полосу и, с грохотом прокатившись, остановился. Вопреки нашим ожиданиям, перегрузки мы не испытывали, но было очень холодно. Всё происходило быстро. Самолёт приземлился так же быстро, как и взлетел. Без всяких рывков и толчков плавно остановился. Открылся люк и в лицо сразу ударил сырой моросящий воздух.
Мы уже, кажется, на другой планете. Спустились по той же откидной металлической лестнице. Вот и первое подтверждение моих подозрений. Кормить комаров на охоте и рыбалке в этих болотистых краях мне приходилось много, но такое я вижу впервые. Тучи огромных, агрессивных комаров бросились на нас, как голодные звери при виде соблазнительной пищи.
– Рад, рад! – не скрывая своих восторгов, встречал нас какой-то седобородый человек, приближаясь ко мне – Надолго к нам или попутно? Сколько лет прошло с тех пор, как ты в последний раз к нам приезжал?
Только по голосу я едва признал в сутуловатом старце в изрядно истоптанных, скособоченных берцах и в камуфляжной куртке моего давнего знакомого: всегда подтянутого, одетого с иголочки, в такой же форменной фуражке, начальника аэропорта Юрия Степановича.
– Да, наверно, лет десять или больше, – отвечал я в русле начатого им разговора, – рад тебя видеть, Юрий Степанович!
Мы обменялись крепким рукопожатием. Юрий Степанович любезно предложил пройти в здание аэропорта и дождаться вездехода.
– Работаешь там же или в частной клинике? Сейчас так модно.
– Нет, Юрий Степанович, – отвечал я ради праздного разговора, – я давно ушёл оттуда, имел свою клинику, а последние годы путешествовал. А ты, я смотрю, всё владеешь своим хозяйством. Может уже на пенсию пора?
– На пенсии-то я давно, но бросать такое, – он как-то эмоционально пожал плечами и втянул голову, – уже шестой десяток прошёл, как я здесь работаю. Теперь я и начальник аэропорта, и сторож, и кассир, и бухгалтер, и ещё дворник с уборщицей. А зарплата одна. Аэропорт никому не нужен. Иногда месяцами к нам никто не летает.