Золото крестоносцев
Шрифт:
— Какая же связь между поисками меноры в Средневековье и ухищрениями современных злодеев?
ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Джек слушал О'Коннора с неослабным вниманием, понимая, что эта информация поможет в поисках знаменитой меноры, похищенной римлянами из Иерусалимского храма, а затем затерявшейся в круговерти истории. Со времени обнаружения Маппа Мунди, исполненной Ричардом Холдингемским, поиски меноры из бухты Золотой Рог переместились в Гренландию, где был обнаружен корабль викингов, один из кораблей Харальда Хардрада, но Джек до встречи с О'Коннором не мог даже предположить, что следующим отправным пунктом поисков станет Айона. А о том, что эти интересные поиски, окрашенные приключенческим духом и стремлением сделать удивительное открытие, могут привести к столкновению с темными силами, способными на самое ужасное преступление, он не мог и помыслить. Тем временем О'Коннор продолжил повествование: — С окончанием крестовых походов и возвышением Османской империи попытки добраться до оставшихся в Константинополе ценностей прекратились. Сведения об открытой викингами земле обетованной были утрачены. К концу пятнадцатого столетия, когда европейцы начали открывать новые земли, рыцарей Кровавой Руки в живых не осталось. О Харальде Хардрада и похищенной им меноре ходили легенды, передававшиеся от отца к сыну потомками таинственного фелага. В девятнадцатом веке эти рассказы воспринимались как миф, сродни историям о похождениях короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Но каким-то образом слухи о том, что викинги побывали в Гренландии, дошли до полоумного австрийца Гербигера, создателя теории мирового льда, и этот австриец, должно быть, счел, что на покрытом многовековым льдом острове можно найти следы первых арийцев.
— Нам рассказывали о нем, — заметил Костас. — Руководствуясь его бредовой теорией, нацисты послали в Гренландию экспедицию.
— Что же, этот чудак-австриец воссоздал фелаг? — спросил Джек.
— Фелаг воссоздал приверженец этого шарлатана, литовский предприниматель Петер Рекснис, отец Андриса. Он выбрал подходящее время: после поражения в Первой мировой войне в Германии получила распространение расовая теория, согласно которой арийская раса, к которой немцы причисляли себя, объявлялась наиболее чистой и совершенной, что пробудило интерес к истории викингов и нордическому наследию. Стали нарождаться и расцветать тайные общества, набравшие в свои ряды как фантазеров, так и убийц, мечтавших о новом рейхе в Европе. Самой зловещей подобной организацией стали Schutzstaffel — СС, детище Гиммлера, общество, в недрах которого образовался новый фелаг, хвалившийся своими историческими корнями и перенявший у фелага Средневековья ритуалы и атрибутику. Но эти ритуалы и атрибутика явились лишь декорацией. Современный фелаг занялся поисками меноры.
— Что подтверждается изображением меноры на нацистском кольце, — сказал догадливый Костас.
— Такие кольца являются принадлежностью каждого члена этого зловещего общества. По утверждению Рексниса, эти кольца из золота самого Харальда Хардрада, но это вранье. Рекснис знал, что короли викингов одаривали верных сподвижников кольцами, браслетами, ожерельями, передававшимися потомкам. Как все нацисты, Рекснис превозносил оперы Вагнера и, в частности, его тетралогию «Кольцо Нибелунга», в сюжет которой вошли мифы о Рагнареке и гибели скандинавских богов. Образовав тайное общество, Петер Рекснис воспользовался девизом фелага Средневековья: «Наnn til ragnaroks». Фелаг Рексниса состоял из двенадцати человек, именовавших себя побратимами и собратьями по уключине — так викинги называли гребцов на своих кораблях. Для своего тайного общества Рекснис приобрел замок в Норвегии, украсив его помещение доспехами и оружием викингов. Для отступников и предателей, если таковые найдутся, Рекснис ввел наказание, бытовавшее в свое время у скандинавов.
— Наказание кровавым орлом? — ужаснувшись, спросила Мария.
— Вот именно. Во времена Харальда Хардрада стражем фелага считали гигантского мифического орла. Недаром этим именем Харальд назвал один из своих кораблей. Отступников и лютых врагов фелага ожидала страшная казнь. Их приносили в жертву орлу, но, перед тем как умертвить, на спинах людей вырезали изображение этой птицы, после чего жертвам ломали ребра и извлекали из груди легкие.
— Боже милосердный! — простонал Костас.
— Правда, ни один из членов фелага, учрежденного Петром Рекснисом, этому наказанию не подвергся. Видимо, среди них не было ни отступников, ни предателей. Но на Нюрнбергском процессе, когда разбирались преступления айнзацгруппы, один из свидетелей обвинения показал, что, по слухам, в концлагере, в котором он содержался, один из офицеров СС умерщвлял узников способом, о котором я вам только что рассказал. Поистине злодеяние, затмевающее даже ужасы холокоста. Однако очевидцев этих зверств не нашлось, но речь шла о концлагере, в котором хозяйничал Андрис Рекснис. Добавлю, что члены фелага Рексниса надрезали себе ладони, возомнив себя возродившимися рыцарями Кровавой Руки.
— А чем руководствовался Андрис Рекснис, отправившись в Гренландию с экспедицией? — спросил Джек.
— Рекснисы, вероятно, догадывались о том, что Харальд Хардрада, потерпев поражение в битве при Стэмфорд-Бридже, ушел на своих кораблях в Гренландию. Кроме того, из «Прядей о гренландцах» и «Саги об Эйрике Рыжем» они почерпнули интересные сведения: омываемое заливом Диско побережье Гренландии считалось подходящим отправным пунктом для перехода на запад, на другую сторону океана. Когда Рекснисы узнали о том, что датский этнограф Кнуд Расмуссен собирается исследовать ледяную шапку Гренландии, они решили принять участие в экспедиции. В то время Гиммлер проявлял интерес к теории мирового льда и полагал, что в Гренландии могут найтись следы древней арийской цивилизации, и потому Рекснисам не составило никакого труда заручиться поддержкой «Наследия предков». В результате представители этого немецкого общества по изучению древнегерманской истории были включены в состав экспедиции Расмуссена. Среди них оказался и Андрис Рекснис.
— А какую роль сыграл Кунцль? — поинтересовался Джек.
— Кунцль был настоящим ученым, специалистом по истории викингов. Он составил маршрут экспедиции, руководствуясь скандинавскими сагами. Когда он вместе с Рекснисом провалился в расселину, где находился корабль викингов, то, найдя плиту с руническим текстом, он не только прочел его, но и по реакции Рексниса мигом сообразил, что нацисты интересуются наследием викингов.
Кунцль ненавидел нацистов и потому передал плиту на хранение Кангиа. Затем пути Кунцля и Рексниса разошлись. Когда началась война, Кунцль оказался в экспедиционном корпусе Роммеля и два года провоевал в Африке. Но в 1944 году он принял участие в заговоре фон Штауффенберга и в результате попал в застенки гестапо. Его допрашивал Рекснис, преследуя свою цель: выведать, куда делись исчезнувшие отчеты побывавшей в Гренландии экспедиции и где находятся личные бумаги ученого, ибо Рекснис небезосновательно полагал, что Кунцль, вернувшись из экспедиции, оставил о ней записи. Но Кунцль, подобно Томасу Бекету и Ричарду Холдингемскому, ничего не сказал.
— Должно быть, нацисты искали менору целенаправленно, — предположила Мария, — считая ее символом победы над нацией, которую они собирались искоренить. Если бы им удалось отыскать менору, она приобрела бы то же значение, какое имела две тысячи лет назад во время триумфа римлян после победы в Иудейской войне.
— Прежде всего стоит сказать о том, — продолжил О'Коннор, — что поиски меноры держались в тайне даже от Гиммлера. Если бы рейхсфюрер узнал, что у него за спиной действует тайное общество, Рекснис, вероятно, тотчас бы разделил судьбу Кунцля. Фелаг действует и поныне, а вот оценка меноры в представлении этого общества к настоящему времени изменилась. Фелаг видит теперь в меноре лишь уникальную и весьма дорогую вещь, за которую можно выручить баснословные деньги. А покупатели, конечно, найдутся: Ватикан, Израиль, арабский мир.
— Выходит, — уточнил Костас, — современный фелаг ищет менору, чтобы выставить ее на торги и получить за нее наивысшую цену?
— Фелаг и раскололся около тысячи лет назад по причине того, что часть его членов считала менору лишь ценной вещью, завладев которой можно обогатиться.
— Но как вы узнали о том, что нам рассказали? — полюбопытствовал Костас. — Каким образом все эти секретные сведения стали известны ватиканскому историку?
О'Коннор тяжело вздохнул и, выпростав из рукава рясы правую руку, продемонстрировал своим слушателям ладонь. Раздались удивленные возгласы: по ладони тянулся шрам.
— Вы рыцарь Кровавой Руки… член фелага? — с запинкой проговорила Мария. — Я замечала ваш шрам, но думала, что это след от обычной раны.
— Не беспокойтесь, я давно вышел из общества. Членством в фелаге я обязан отцу, да и, пожалуй, дедушке тоже. Мой дед был ученым, а по характеру — экстравагантным, неуравновешенным человеком, и, видно, эти черты характера сподобили его на сотрудничество с полоумным австрийцем, разработчиком теории мирового льда. Вероятно, эту экстравагантность и тягу ко всему необычному и таинственному унаследовал мой отец, который тоже заинтересовался пресловутой теорией, а заинтересовавшись, вступил в фелаг, когда подвернулась возможность. Он привлек в фелаг и меня. Я был молод, и стать членом тайного общества мне казалось немалой честью. Но со временем я узнал, что фелаг работает на нацистов, и решил немедля расстаться с ними. Я заявил, что являюсь иезуитом и не могу совмещать обязанности, различные по духу и содержанию. Члены фелага — в душе язычники, отвергающие христианство, но, узнав о моем намерении, они, видно, решили, что свой человек в Ватикане им пригодится, и, поразмыслив, отпустили, взяв с меня клятву не выдавать их секреты. Сегодня я эту клятву нарушил. Выйдя из тайного общества, связанного с нацистами, я перестал интересоваться его делами, но не смог забыть преступлений, совершенных Андрисом Рекснисом, и потому продолжил собирать о нем сведения, действуя на свой страх и риск. Чем больше я узнавал о его пребывании в айнзацгруппе, тем больше приходил к мысли о том, что Рекснис должен понести наказание за свои преступления. К тому меня понуждали и убеждения, почерпнутые у подлинного фелага: Рагнарек неизбежен, и зло должно быть наказано. Конечно, это противоречит всепрощению, взглядам иезуита, но полнее, увязывается с воззрениями членов подлинного фелага, и это придавало мне силы.