Золото Ларвезы

Орлов Антон

– Ну чего ты лыбишься?! Чуть не сожрали девку, а она лыбится, как дуреха деревенская, головой о дверь сортира ушибленная! Или совсем уже с ума спятила? Не подоспел бы мой угробец, и ты бы пропала ни за грош. Увел бы тебя пшор окаянный в свои подземелья, и ты бы жила там во тьме и вони, как скотина в дрянном хлеву. Не мылась бы, ходила в обносках, спала на грязной соломе, трескала бы помои, а то и похлебку из мертвецов, которые в неволе раньше тебя околели. Да еще бы работала на эту погань до упаду, а они бы твоей кровью от пуза кормились. Ты хоть это уразумела своей дурной башкой?!

Мейлат промолчала. Все равно Перчинка ее не поймет. А пшор так крепко

и бережно держал ее в объятиях, так жадно приник к ее шее… Единственное, что смущало – он вкушал кровь неправильным способом: не вонзил клыки, как вурван, а присосался растущими по обе стороны лица щупальцами, похожими на белых червей с острыми рыльцами. В первый момент они показались Мейлат отвратительными, вдобавок неприятно пахли, но потом она решила, что это мелочи, он ведь считает ее вкусной – ради этого можно стерпеть что угодно. И еще он нашептывал, что заберет ее с собой туда, где о ней будут заботиться… Глодия рассказывает о пшорах всякие ужасы, но почем она знает? Это всего лишь слухи, о вурванах тоже много чего болтают. Если бы Дирвен-Ювгер не помешал, она бы пошла с тем пшором, не испугалась бы своего счастья.

– А все потому, что целыми днями сидишь и унываешь, как помоями облитая. Недаром у нас в дере… в нашей городской местности говорят: тоску тащить – пшоров кормить. Поговорки-то не на пустом месте родятся, народ зря не скажет!

Сама она не найдет, где живут пшоры, но вот бы ее новый знакомый сам за ней явился – он же распробовал ее кровь, ему же понравилось…

Когда стемнело, компаньонки устроились на скрипучей двуспальной кровати, и охрипшая от ругани Глодия вскоре уснула, а Мейлат лежала с открытыми глазами, вытянувшись в струнку, и отчаянно прислушивалась к шорохам в ночи. Вдруг стукнет в окно камешек, вдруг тот пшор придет за ней – и тогда она не раздумывая с ним сбежит!

Нинодия наконец-то узнала, где ее держат: в крепости Треген, неподалеку от знаменитой Меновой долины. Случайно узнала, из разговора прислуги. Здешняя челядь в ее присутствии лишнего не болтала, но тут случилась очередная снежная катавасия, а две девчонки утром ушли в лес за грибами. Неизбалованные северные грибы пользовались каждым моментом лета: два-три теплых денечка – и уже полезли из-под хвои.

Непогода застала служанок на обратном пути. Вернувшись с полными корзинками снега, те взахлеб рассказывали, что страху натерпелись, видели варфелов – магических тварей с сосульками вместо шерсти, примчавшихся с ледников Сновидческих гор. И вот чудеса, варфелы их не тронули, только носились вокруг, мелькая в снежных вихрях, хотя известно, что человеку их встретить лютая погибель – истерзают до крови и бросят замерзать.

Старшая горничная отнеслась к их рассказу скептически: ну-ну, если б это были варфелы, вы бы сейчас не пачкали мокрой обувкой пол и не тараторили, как две сороки. Наверное, это были собаки кочевников, торгующих в Меновой долине. Сами же говорите, что почти дошли до Меновой, когда повалил снег.

Нинодия сидела в кресле, прикрыв глаза, и размеренно дышала – будто бы дремлет и не слышит голосов из коридора. Вот ее, значит, куда законопатили… Меновая долина – это шанс спастись. Туда допускают иностранных торговцев, которые платят Овдабе пошлину: вдруг среди них найдутся ларвезийцы, да в придачу агенты Ложи?.. На своих двоих ей туда не доковылять, но бартогские протезы не подведут, главное – улизнуть из-под охраны, и чтобы у нее был достаточный запас времени.

С утра пораньше Дирвен отправился

в библиотеку.

Глодия там еще вчера побывала. Рассказывала, что дверцы шкафов у них из наборных цветных стекол, похожих на леденцы, у ее бабушки в буфете такие же, а в читальном зале чистенько, но полы облезлые, а библиотечная барышня, которая сидит в углу, чтобы книжки не растащили, одета как серая мышь и двух слов связать не может: чего ни спросишь, сперва глядит в словарь, потом отвечает.

По поводу срамных газет ее щучье величество только ухмыльнулось многозначительно: ну да, есть они там, и всяк в этом городишке теперь знает, какое ты угробище.

Ха, да она же по-бартогски ни бельмеса! И вряд ли те газеты лежат на этажерках в читальном зале. Так что ничего она не видела.

Когда вышел в коридор, из-за соседней двери доносился голос Щуки, которая опять принялась распекать Мейлат за вчерашнее. Заплаканная дуреха что-то бормотала в свое оправдание. Жизнь ей, видите ли, не в радость, если она невкусная и никто ее крови не хочет, а вчера ей наконец-то повезло… Хотя больше всех повезло пшору, который ушел живым только потому, что повелителю амулетов не с руки раскрывать свое инкогнито. И зачем этой малахольной какие-то упыри, если рядом Глодия, которая кровь пьет стаканами, мозги жрет столовой ложкой – куда там вурванам и крухутакам!

Библиотека встретила Дирвена запахом книг и нагретого солнцем старого дерева, да еще из служебных комнат тянуло горячим шоколадом. Как в резиденции Ложи в былые времена… Он сердито тряхнул головой. Сами виноваты, что третировали его, зажимали жалование и не преклонились перед новым королем.

В читальном зале он выдал хорошенькой библиотекарше свою кладоискательскую легенду и попросил все газеты с середины месяца Флейты – ему бы узнать, что происходит в мире. Читать по-ихнему он еще со школы амулетчиков умел: обязательный курс, учебники по бартогским артефактам полагалось штудировать в оригинале.

Зря потерял время, той самой газеты в этих подшивках не оказалось. Информация лишней не будет, но он-то пришел сюда не за новостями о том, какие торговые соглашения Бартога заключила с Ларвезой и Нангером, какая компания подрядилась прокладывать через Олосохар новую железную дорогу и чем закончились испытания соединенных медными проводами говорильных аппаратов в Дуконе.

Пока он будто бы с интересом читал всю эту ерундовину, через зал прошлепал смуглый босоногий уборщик, вынес из внутреннего помещения корзинку с мусором, потом занес обратно. На туземца никто даже не посмотрел – кроме Дирвена, глянувшего вскользь из-за газеты. Ха, у него же на лбу не написано, что в этот момент он настраивал «Маскарадный кубик»! Дальше – плевое дело, на службе у Ложи он и не такие задания выполнял. Ну, держитесь, придурки…

Ждать пришлось часа два, не меньше. В этом городишке хватало недоумков, которых хлебом не корми, дай посидеть с книжкой. Наконец вся публика утянулась обедать, и библиотекарша вышла. Перед этим сообщила ему с вежливой улыбочкой на ломаном ларвезийском, что скоро вернется. Скоро, или не скоро, или через пару минут – он успеет.

«Маскарадный кубик» обеспечил ему кратковременную личину уборщика, наработанное за время службы чутье привело в комнату с жалюзи на окнах и запертыми шкафами, а «Ключ Ланки» помог эти шкафы открыть. Сторожевые амулеты Дирвен усыпил мимоходом, за полсекунды. Вот оно! Еще и срамные картинки, гады, нарисовали… Аж три газеты, все захватанные, по краям истрепанные: как будто половина взрослого населения Бражена мусолила эту мерзопакость.