Золото Маккены
Шрифт:
— Что? — спросил Маккенна. — Подождём Юнца Мики?
— Конечно. Как же ещё я выскажу ему всё, что у меня скопилось на сердце?
— Теперь твой черёд шутить, — упрекнул его золотодобытчик.
— Да, — сказал Пелон. — Как волку у водопоя.
— А-а. Значит, ты намерен устроить засаду? Убить его, как Мартышку с Вэчелом?
— О нет, не так, как их. Совсем не так.
— Что это значит?
— С Юнцом Мики я торопиться не стану. Я ему задолжал.
— Их! — вступила Малипаи. — Мы все задолжали, все апачи. Он — чёртов предатель и сын чёртового предателя.
— Унх! — Это нависший рядом Хачита неожиданно
Маккенна подивился, каким образом великан-мимбреньо мог распознать, чьё именно ружьё отняло жизнь его примечательного спутника-чирикауа. Он заметил про себя, что надо бы при первой возможности поговорить с этим огромным апаче. Прежде он чувствовал, как что-то связывало его с высоким, стройным Бешем, теперь это чувство перешло на великана-мимбреньо. Он обратил внимание, что Хачита следит за ним с той поры, как они прибыли на обзорный пункт, и понял, что нечто, связанное с Гленом Маккенной, беспокоит большого индейца.
— Глупости, — заявил Пелон отрывисто, отрицая утверждение Хачиты. — Никто не в силах разглядеть пулю, ударившую друга. Но не будем спорить. Поедешь теперь домой, Хачита? Давай, я разрешаю.
Индеец нахмурился. Казалось, он силится что-то вспомнить и не может.
— Нет, — наконец вымолвил он. — По-моему, не стоит.
— Конечно, если хочешь, поехали с нами, — бодро отозвался Пелон, обнаруживая явное желание избавиться от огромного индейца. — Я думаю, и Беш хотел бы, чтоб ты поехал.
— Нет! — вскричал великан, отшатнувшись. — Не называй его имени, никогда не называй имя мертвеца! Ты знаешь об этом!
— Конечно, — сказал Пелон, краснея. — Тысяча извинений, омбре.Забываешь старые обычаи, когда столько лет проведено вдали от народа своей матери.
— Больше не забывай, — отозвался Хачита, взвешивая в руках топор.
Но Пелон не слышал его, повернув уже седлать и побуждая прочих делать то же. Вскоре короткая цепочка лошадей выступила во враждебную тишину холмов Яки. Они скрылись из виду в течение нескольких минут. Ничто не выдало бы их остановку здесь, кроме воробьёв, слетевших с кактусов, взволнованно чирикавших в быстрых налётах на ещё тёплый навоз, оставленный исхудалыми мустангами апачей. О, и ещё одно. Далеко внизу, в пустыне, скрытый за нависающим козырьком песчаникового холма, Юный Мики Тиббс опустил свой бинокль.
— Буэно, [28] — сказал он, повернул своего серого и послал в мощный галоп, по следам двух чёрных товарищей и стройной девушки с ранчо Стэнтонов.
Почему-то, глядя на скалу, Юный Мики Тиббс улыбался. Для мальчишки семнадцати лет, утверждавшего, будто он на четверть белый, то была странная ухмылка. Примечательная и знакомая. Та же ухмылка, которой отмечен risus sardonicusчеловечьего черепа, независимо от того, как окончился жизненный путь его владельца.
28
Хорошо (исп.).
24
В ожидании Юного Мики
Место, которое Пелон избрал, чтобы устроить засаду для Юного Мики Тиббса, было ещё одним из тех странных оазисов апачей, что позволяли краснокожим выживать в этой враждебной земле. Маккенна всегда думал о них, как о части пустыни, хотя, чтобы создать оазис в обнажённых скалах, в зарослях кактусов, испанского клинка, мескита, в крохотных заплатках низкорослых, приземистых деревьев и травы-грама, требовалась большая щедрость воображения. Это место, однако, было менее скудным, чем прочие, хотя и не то, что Нечаянные Травы.
Оно лежало у входа в узкий каньон. В этом каньоне располагался типичный аризонский ручей, то бежавший на поверхности, чистый и ясный, создавая небольшие чудные водопады, то глубокий скалистый водоём, а то и вовсе пропадавший, чтобы устремляться сквозь слепые пески под землёй. На внезапном, крутом повороте тропы Маккенна увидел впереди водопад плещущей зелёной воды, быть может, футов пятнадцати. Внизу открылся замечательный водоём, из которого вода бежала извилистой змейкой, орошая лоскут стойкой горной травы, не более двух акров шириной и покрытой сплошь по берегам осыпями осколков, упавших со стен каньона, поросших жёсткими сосенками, мадроне, карликовым дубом и местным грецким орехом. Это была западня, устроенная самой природой. С той же точностью, с какой всадник, странствующий по каньону в жёлтые Яки, прибудет к этому месту водопоя, он неминуемо будет застрелен с двух дюжин невидимых позиций за сто шагов от привала. Маккенна, отметив это, оглянулся на Пелона. Разбойник понял его.
— У-гу, — сказал он, — здесь мы станем ждать.
— Это хорошее место, хефе.Единственная сложность в том, что тот, кто подходит к нему снизу, знает, что его ждёт ловушка. Я мог заметить это сразу, а ведь я даже на четверть не индеец.
— Увидит это и Юный Мики, — сказал Пелон. — Но дело в том, что ему нельзя обойти её. Ему придётся прийти к этой воде, хочет он того или нет. Нет никакой другой тропы, чтобы сойтись с нами.
— Быть может, он этого не знает. Быть может, он попробует какой-либо боковой каньон, чтобы обойти нас.
— Нет. Он придёт сюда.
— Понятно. Значит, ты ожидаешь, что будет беседа, а?
— Конечно. Он — кавалерийский скаут. Его единственная задача обнаружить нас, не более. Он — не охотник за скальпами.
— Я знавал скаутов, которые промышляли этим. Да и ты тоже.
— Что ж, да, мой друг, верно. В былые времена твою голову принесли бы в сумке, будь впереди хоть какие-то деньги в уплату за неё. Но времена изменились, Маккенна. Старое ушло. Кавалерия больше не позволяет своим скаутам резать головы. Сегодня больше чести офицеру, который принимает искомое живым. Мягкие все стали, Маккенна. Что, думаешь, я не знаю? Думаешь, Юный Мики этого не знает? Вот в Мексике — там да, всё по-другому. Там мне приходится быть осторожным. Но тут, в Эстадос Унидос?Ха!
— Что за длинная речь, хефе!
— Я владею своей темой.
— Надеюсь, что так. Ты полагаешь, у нас есть время отдохнуть немного и расслабиться до появления Юного Мики?
— Мы проверим. Я поставлю Хачиту на страже внизу каньона, чуть в стороне. Тут единственная проблема в этом месте: отсюда невозможно никак увидеть подходящих сверху по каньону, только когда они попадут прямо сюда, как мы.
— Это я и имел в виду, — заметил Маккенна.