Золото мертвых. Дворянин
Шрифт:
Пётр замолчал, и Андрей понял, о чём думает царь, но не решается спросить.
– Говори, – шёпотом сказал Пётр, и от волнения голос у него перехватило. Он ведь и окружение своё отогнал, чтобы не услышал никто сказанное Андреем – вдруг поражение предскажет?
– Главный твой бой, государь, у Полтавы будет. Там ты Карла, врага давнего своего, и разобьёшь. Сбежит Карл.
– Сомнения меня берут, – медленно произнёс Пётр. – Силён Карл, и войско у него вымуштровано.
– А ты, Пётр Алексеевич, людишек-то береги. Карл хитёр, а ты хитрее его будь. На поле
– Не по уставу сие, – засомневался Пётр.
– Кто победит, тот устав сам писать будет. Сейчас со шведской армии все страны пример берут, а после Полтавы с русской брать будут.
Пётр взглянул Андрею прямо в глаза:
– Не пойму я, дьявол ты во плоти или ангел, с небес посланный?
– Как хочется тебе, государь, так и думай.
– Чем больше я тебя узнаю, тем больше боюсь.
– Чего меня опасаться? Я России помощник, стало быть, и тебе, государь.
– А ежели не так будет? Вдруг отвернётся Господь в нужный момент?
– Я всё сказал, государь.
– Ну, смотри. О разговоре нашем – никому, а то язык вырву!
Андрей улыбнулся – ход истории уже не изменишь. Да и говорил он не своими словами, историю припомнил только.
– Меня с канонирами с собой в войско возьми, с пушками на редуты поставь, глядишь – викторию одержишь.
– А коли проиграю?
– Государь, ну что ты заладил? Казнишь, как и обещал.
– Живьём в котле сварю, – пригрозил царь.
– А если по-моему будет?
– Опять торопишься?
– Знать хочу, что получу.
– Экий ты! Дворянином пожалую, хоть и противу моих указов то.
– На слове ловлю тебя, государь, а царское слово твёрже железа.
Пётр хмыкнул, но повеселел, настроение его явно поднялось. Он огладил усики, глаза заблестели. Конечно, указания и приказы он всем отдавал, но в трудный час посоветоваться не с кем. С царедворцами нельзя, неуверенности его никто видеть не должен.
– Ладно. Зачисляю тебя на казённый кошт – провизия, зелье пороховое. Начальства над тобою не ставлю, ты сам иных генералов стоишь. А под Полтавой, как ты сказал, в бою сам за тобой наблюдать буду.
Андрей склонил голову – всё-таки перед ним царь.
Пётр подошёл к коню, офицер поддержал стремя, и вся кавалькада умчалась по дороге. Остался только Андрей да его конь.
У Андрея камень с души упал: и до государя слово важное довёл, и подвиг своих канониров показал. Не лаптем щи хлебаем, можем кое-чего.
Возвращался по лесу, по пути, проложенному своими рабочими.
Те стояли у запасной позиции:
– Чего приуныли, братцы? Уныние – страшный грех. Поблагодарил нас государь, на казённый кошт взял. Ещё немного повоюем – и по домам.
– А если на казённый кошт нас взяли, знать, ты обещанных денег платить не будешь? – выступил вперёд старший.
– Все отдам, как обещал, – заверил его Андрей. – Только сами в деревне искать провизию не будем, да и где сейчас еду найдёшь? Жители
– Не подведём! – закричали канониры.
Андрей был доволен: попортят ещё шведские шкуры его ребята.
Глава 10. Полтава
Конечно, для того времени редут не был чем-то новым. Редуты применялись в русской армии давно, около века, но были, как правило, одиночными и ставились перед крепостями или для защиты переправ. Представляли они собой земляное укрытие замкнутого типа, с валом и рвом перед ним, предназначенным для обороны. В плане редуты выглядели четырёхугольником с длиной одной стороны от пятидесяти до двухсот шагов. С внутренней стороны вала была земляная площадка-ступенька для размещения стрелков и пушек. Проход в редут был шириной не более шести шагов и устраивался с горжевого, или, иначе, тыльного, фаса. Перед ним устраивался траверс для обстрела неприятеля, если он вздумает воспользоваться проходом. Обычно редуты строились в русской армии в степных районах и входили в состав сторожевых линий, и обороняли такую земляную крепость от двухсот до восьмисот человек.
Для Петра, как и его генералов, редут не был чем-то новым. Но Андрей предложил царю поставить их несколько, в ряд, с расчётом на дальность пушечного выстрела. Тогда шведская армия, накатившись, понесёт потери, отхлынет, как вода от прибрежных скал. Шведов надо было измотать, и Пётр поступал правильно, применяя тактику «выжженной земли». Армия Карла постоянно недоедала, солдаты были утомлены и болели. Крестьяне Малороссии, и особенно Белоруссии, оккупантов ненавидели, прятали хлеб, корм для лошадей, убивали фуражиров.
Карл решил дать армии отдых и из-под Смоленска повернул в Малороссию, чтобы, восстановившись и дождавшись подхода свежих полков, ударить по Москве с юга.
Осенью 1708 года союзник Петра, И.С. Мазепа, изменил царю. Уже 6 октября Петру стало известно об измене. Сам Мазепа 28 октября прибыл в ставку Карла, обещая ему 50 тысяч своих казаков и провизию.
Однако зима для шведов выдалась тяжёлой. В Полтаве армия Карла насчитывала 35 тысяч человек.
В ответ на измену Мазепы А.Д. Меншиков 2 ноября захватил и разорил Батурин, ставку гетмана, а 6 ноября в Глухове по настоянию Петра был избран новый гетман, И.И. Скоропадский. Но царь уже не верил казакам, и в Полтавской битве они не участвовали.
В марте 1709 года на сторону шведов перешли запорожские казаки. Направленный на юг, на перехват запорожцев, полковник Кемпбелл с тремя тысячами сабель сам был разбит под Царичанкой, но прорвался на север, к своим. В ответ русский отряд полковника П.И. Яковлева 16 апреля сжёг Келеберду, не тронув церковь, 18 апреля – Переволочку, затем крепости Старый и Новый Кодак.
К Запорожской Сечи отряд подошёл 10 мая, однако приступ с ходу оказался неудачным, и лишь когда 14 мая подошёл отряд полковника И. Галогана, Сечь была взята и разорена.