Золото на крови
Шрифт:
— А вы? — спросил я.
Болезненная улыбка скривила губы старика.
— Я сейчас даже отползти не могу. Берите мясо в леднике, не очень много, одну ляжку лося, копчатинки, и идите не по тому маршруту, о котором я вам говорил, а после Совиной головы поверните налево. Там не перевале снега бывает меньше всего. Не хотел я вас пускать в эту долину… договор у нас был с Аввакумом… но придется. Спуститесь вниз, в долину, до первой реки. Срубите салик, плыть там недалеко, до водопада. Как шум падуна услышите, переправляйтесь на другой берег, с версту вниз, и там увидите скит. Людей тех не бойтесь, главное — веру их не трогайте… но и не обижайте. Немощные там остались.
Снова переведя дух, он попросил:
— Поднимите меня.
Павел с Андреем помогли ему подняться. Он встал с топчана кивнул мне:
— Подними крышку.
Я сначала не понял, про что он говорит, потом догадался, потянул лежанку вверх. Оказалось, что по совместительству она служила еще и крышкой огромного сундука.
— Зажги свечу, — снова потребовал дед Игнат. Я зажег огарок, поднес его к темной пасти сундука и ахнул. Почти доверху он оказался заполнен матово блеснувшим золотом. То, что мы несли у себя за спиной, казалось сущей ерундой по сравнению с этим богатством.
— Берите сколько вам нужно, — велел старик.
Мы переглянулись, и Андрей отрицательно покачал головой:
— Нам бы свое унести.
— Бери, бери! — настаивал дед. — Хоть в карманы насыпь. Как эти прижимать начнут, сыпани золото по округе, надолго отстанут.
Андрей нагреб в карманы горсти три золота, что размером поменьше, я же не удержался и выбрал для себя увесистый самородок странной продолговатой формы сантиметров десяти длинной. С первого взгляда я понял, что это золото совсем другое, чем наше, угловатое, не обкатанное водой.
— Все? — спросил дед. Похоже, он уже держался из последних сил. — Тогда там, у стенки, нажми рычаг, — попросил он, кивая в темный угол за лежанкой.
Я нащупал у стены какую-то деревяшку, нажал на нее, и вся золотая масса обрушилась вниз, в темноту, откуда очень не скоро донесся тяжелый всплеск воды. Я опустил крышку, и старик со стоном опять улегся на медвежью шкуру.
— Двадцать лет эту шахту долбил. Сначала просто так, потому что золото, оно и есть золото. Потом Ваньке копил. Все ему хотел оставить. И вторая штольня, тоже из-под золота, я ее под ледник сделал. Жильное здесь золото, самородное… А теперь идите, они скоро уже подойдут. Возьмите карабин Ванькин, тут еще на полке патроны есть.
Голос старика ослабел, он уже и дышал с трудом. Андрей, словно очнувшись от сна, обернулся к нам:
— Павел, выносил рюкзаки. Юр, поищи патроны… А я в ледник.
Павел быстро вытащил поклажу. Подсвечивая свечкой, я нашел среди ружейных патронов штук пять для нашего карабина. При этом мне пришлось выставить на пол бутыли с самогоном. После этого я подошел к старику. Он немного отдохнул и поднял на меня измученные болью глаза.
— Как же мы вас оставим? — виновато спросил я.
— Обо мне не думай. Помирать пора. Сына вон уже пережил, скоро авось свидимся. Ты вот что. Возьми тот чай, что Ванька принес, и туесок с медом. Самое лучшее для дальней дороги… И еще. Вот, — он пошарил у себя на поясе и отцепил ножны. — Возьми, пригодится в дороге. У Андрея Ванькин нож, а у тебя мой будет.
Я собрал все, про что он говорил, прицепил на пояс тяжелый дедов тесак, хотел уже уходить, но тут старик снова окликнул меня:
— Сынок, заряди-ка мне оба ствола да положи ружье рядом.
— Чем? — спросил я, стоя в раздумье около коробки с патронами.
— Картечью.
— А какая она? — растерялся я.
— Тащи все сюда.
Я поднес ему коробку, он сам выбрал два патрона, и я не очень умело, но зарядил его двухстволку. Он положил ружье рядом с собой и, облегченно вздохнув, сказал:
— Как до скита доберетесь скажите Пелагее, чтобы помолилась за меня и за Ваньку.
Про что он говорил, я не понял. Какой скит? Какая Пелагея? Но раздумывать было некогда. С улицы вбежал встревоженный Андрей.
— Ну ты что возишься? Они уже с сопки спустились. У нас минут десять, чтобы уйти.
— Идите с Богом, — подал голос дед Игнат. — До семидесяти лет ни в черта, ни в Бога не верил, а недавно вот уразумел.
Старик замолк. Тень скрывала его лицо, мы остановились на пороге, и Андрей сказал:
— Спасибо тебе, дедушка, спасибо за все!
ЛАВИНА
Выскочив из дома, мы завернули за угол, где нас ждал обеспокоенный Павел.
— Что так долго? — спросил он, но мы промолчали. Я быстро сунул последние дары старого отшельника в рюкзак, закинул его за спину, и Андрей скомандовал:
— А теперь бегом!
Они поднимались вверх по склону осторожно, место было открытое, и четверка во главе с Куцым боялась попасть под прицельный огонь. Сам Куцый был вооружен только пистолетом. Автомат подчиненные ему не доверили: хоть он и числился командиром, но стрелял плохо, в чем они давно уже убедились. Подойдя вплотную, они окружили дом. Илюшка с озабоченным лицом обошел его вокруг и вернулся, сокрушенно качая головой:
— Ушли, однако. Три следа вверх идут.
Куцый разочарованно сплюнул. Он так рассчитывал настигнуть неуловимую троицу именно здесь, тем более что его обнадежил все тот же Илюшка, долго разбиравшийся в следах около убитого медведя.
— Ну пошли тогда в дом, передохнуть надо.
Дед Игнат думал только об одном: не потерять бы сознание. Ружье он положил поперек тела и, повернув голову к порогу, ждал непрошеных гостей. Наконец на крыльце послышались тяжелые шаги сразу нескольких людей, заскрипела дверь, и появилась фигура человека. Стоя на пороге, незванный гость присматривался, есть ли кто в доме. Тучи, набежавшие на солнце, совсем сгустили сумрак внутри заимки, а свеча, стоявшая на полу, освещала только небольшой кусочек пространства. Дед Игнат напряженно всматривался в сторону вошедшего, он не мог понять, тот ли это человек, которого он ждал. А вошедший заговорил:
— Эй, дед Игнат, ты здесь, что ли? Принимай, однако, гостей.
Голос этот, чуть ломающий русскую речь старик узнал сразу, и нахлынувшая последняя радость заставила его улыбнуться. Именно Илюшку он хотел увидеть перед смертью. Приподняв ружье, он поймал на мушку силуэт человека с копной непокрытых волос и одновременно нажал на оба курка.
Грохот дуплета в маленькой комнате прозвучал хлеще взрыва. Картечь, пролетев всего три метра, почти не разлетелась и, ударив в грудь Ильи, уже мертвого вышвырнула его за порог. Все остальные ошалело кинулись из сеней на улицу.