Золото народа
Шрифт:
Глава 7
После прошедшего паводка с самого утра, как и накануне, засветило жгучее солнце. Оно припекало, и жара стала донимать Ивана. Слышался тихий шум реки. Возле воды пахло водорослями и малосольными огурцами. Да, именно ими. Иван в этом был уверен. Этот, знакомый с детства, запах, ни с чем другим он спутать не мог. Ветерком приятно обдувало и сносило надоедливых комаров. Возле реки они летали тучей, и, если бы не ветер, то от них бы не было покоя. С берега доносило запахи разнотравья, к которому примешивался тонкий аромат хвои.
О паводке напоминали завалы из плавника и сломанных деревьев, лежавшие по всему берегу. Наворотило и на острове.
Рюкзак заметно полегчал: у него унесло часть одежды и поубавилось продуктов. Кроссовки и тяжелый прорезиненный плащ Иван спрятал на берегу. Из рюкзака он вытащил ракетницу и на длинном шнурке привязал к ремню. Поначалу Иван помучился с Петрухиными портянками, а потом приспособился и о них совсем забыл. Портянки оказались на удивление новыми.
С высокой речной террасы открылся необычный вид. Вдали виднелись горы, а перед ним лежала огромная межгорная впадина. Ничего здесь не напоминало о тех горах, где он недавно шел. Скорее всего, это место напоминало предгорье какой-нибудь горной системы. Здесь сходились две реки: Лекуана, по которой он пришёл, и Курунг. Лекуана поворачивала на восток, а его путь лежал на север, в верховье Курунга.
Возможно, в этом месте когда-то протекала одна большая река, которая несла свои воды туда, где теперь были истоки Курунга. Но в результате катаклизмов, произошедших когда-то в горах, она изменила свое русло и потекла в другую сторону, пропиливая горный хребет. Итогом этих подвижек и стала лежавшая перед Иваном межгорная впадина. Теперь там, где когда-то стояли горы, росли громадные лиственницы и тополя. Со всех сторон их закрывали горы.
Вдали Иван увидел ровные просеки, стрелами рассекавшие впадину. И если бы не их исключительная прямолинейность, то можно было бы подумать, что это аллеи какого-то большого парка. Эти просеки не смогли даже остановить ни тайга, ни болота. Вековые деревья, попадавшиеся на пути, оказались поверженными. Через одинаковое расстояние на просеках стояли штаги, которыми были обозначены пробуренные поисковые скважины.
Иван спустился с террасы и увидел следы трактора. На глине и гальке выделялись четкие отпечатки. Их не брал ни дождь, ни снег. Давно уже не было того трактора, а следы остались. Иван считал эти места почти необитаемыми и был готов ко встрече с медведем, лосем, человеком, но чтобы трактор…
Он пошел дальше и вскоре вдали на берегу реки увидел длинный навес и стоявший рядом трактор. Видно, тот самый. Его наполовину разобрали, и теперь он представлял гору металла с первоначальными очертаниями. Возможно, так и не сумев поставить трактор «на ноги», хозяева его бросили. Здесь же, под навесом, лежали ящики с запчастями и стояли бочки с мазутом. Многие запчасти ещё были в смазке, и можно было подумать, что их только привезли с завода. Запчастей было так много, что их, может, хватило бы ещё на один такой же агрегат. Как определил Иван, здесь стояли геологи, проводившие разведку россыпи. Снабжали их хорошо, а когда закончили работу, оказалось – все железки дешевле бросить вместе с трактором, чем вывозить вертолётом.
От базы куда-то в сторону Лекуаны шла дорога. Иван повернул на север и по бездорожью пошел по Курунгу. Отсюда до истоков этой реки оставалось меньше
Вначале Иван шёл по берегу реки, вместе с ней повторяя её выкрутасы – закрученные меандры. Потом приспособился и стал срезать. Этим он прилично выигрывал в расстоянии. Правда, местами попадалась непроходимая чаща или глубокие промоины, и кое-где ему приходилось обходить, накручивая лишние километры.
Вскоре лес кончился, и пошли заболоченные участки с высокими кочками, похожими на те, какие он встретил в первый день пути. Иногда попадались какие-то тропы. Возможно, они были звериными, а может, их набили люди.
Чем выше Иван поднимался, тем сильнее менялась растительность. Постепенно совсем исчезли тополя, низкорослым стал тальник. В долинах пошли густые заросли кустарника. Даже березка стала прижиматься к земле. На опушках кое-где цвёл иван-чай, встречалась пижма. Тропа иногда подходила к подножию склона и шла по камням, потом резко спускалась вниз – к сбегавшему с гор ручейку. Незаметно долина Курунга стала расширяться. Лес отступал, и появились большие открытые места. По дороге Иван все высматривал золотой корень, о тонизирующих свойствах которого был наслышан давно, но растений с небольшими мясистыми листьями и желтыми цветами, собранными в соцветие, не попадалось. Может, он плохо смотрел, а может, места были не те.
Как-то незаметно Иван подошёл к большому заболоченному участку. За ним вдалеке он увидел холмистую местность, на которой начинался водораздел. На болоте голубыми глазками зацвели ирисы. Узкие, совсем хиленькие ручейки, петляя, прорезали широкую долину. Местами они глубоко врезались, образуя крутые обрывистые берега, и Ивану даже приходилось их покорять. Такая ходьба его измотала, пот катился ручьем. Иван наклонился и с жадностью стал пить, холодная вода обжигала, ломило зубы. Когда напился, полегчало.
Обрывистые берега скоро кончились, и река разлилась по всей долине, заросшей мелким кустарником, из которого торчали круглые кочки. Между ними текла вода. Чтобы не провалиться, Ивану приходилось рассчитывать каждый шаг. С трудом преодолев это пространство, он вышел на опушку леса и попал на тропу. Её так утоптали, она так хорошо выделялась, что можно было подумать – по тропе постоянно ходили. Но кто?
В стороне от тропы он увидел какое-то странное строение, стоявшее на четырех столбах. Оно походило на тот навес, который он встретил на бывшей базе геологов, только покороче и намного выше. Иван оставил на тропе свой рюкзак и пошёл прямо к навесу. Ветерок донёс какой-то гнилой запах. Как ему показалось, пахло тухлым мясом. Запах был таким зловонным, что Иван уже хотел отказаться от своей затеи и повернуть назад, однако любопытство победило. Уже ближе Иван увидел, что наверху стоят две большие кастрюли и охотничья печь. Это странное строение перекрывали тонкие неошкуренные бревна. Они потемнели от времени и казались покрашенными. Зато столбы так белели, точно их обстругали и покрыли лаком. Теперь Иван догадался, что это лабаз. Издавна охотники и рыбаки на таких нехитрых сооружениям оставляли в тайге продукты и разное снаряжение, спасая их от медведя или росомахи, слывших любителями острых ощущений.