Золото Советского Союза: назад в 1975
Шрифт:
Глава 1
— Поехали! — торжественно провозгласил я, выруливая со двора.
Патриот был загружен под завязку, потому что отправлялись далеко и надолго. Аж на Патомский кратер. А это, ни много ни мало, почти две тыщи километров в одну сторону.
Кто первым предложил такой экзотический отпуск, было не вспомнить. Потому что пили тогда знатно, отмечая золотой юбилей Лёхи, в миру Алексея Петровича Валова. Тогда-то, на третий день юбилейных торжеств, и зародилась эта светлая мысль. Родня и коллеги через двое суток возлияний расползлись-разъехались
— И не надоело тебе, Саня, мотаться как проклятому со своими экскурсиями? — отмахиваясь от дыма, настырно лезущего в глаза, начал Лёха. — Ты ведь до дыр уже все эти места изучил, что Бугульдейку, что Тёплые озёра, я уж молчу про Аршан с Ольхоном.
— Зато не просиживаю жизнь в офисе, в отличие от некоторых, — парировал я. — А вообще, наверное ты прав. Новизны хочется, экзотики.
— Экзотика — это тебе в Африке, — вклинился Макарыч.
— Ну это ты зря. Нехоженых троп в Сибири — тьма. Потолкаться по блогам — чего только не встретишь. Вот читал я давеча про Патомский кратер — уникальный и единственный в мире объект, загадку которого пока не разгадали учёные.
И Лёха так вкусно рассказал про этот таинственный кратер, что разговор затянулся за полночь. Был выдвинут десяток собственных версий происхождения таёжного чуда, которое местные якуты называли гнездом огненного орла. В паузах не забывали разливать и принимать внутрь, поэтому азартно спорили, каждый доказывая собственную правоту.
— Ну ты сам подумай, причём здесь Тунгусский метеорит, если на его склонах растут деревья старше этого метеорита на двести лет! — горячился Макарыч.
— А магнитная аномалия? Что там в глубине находится? А-но-мальная зона!
— Да курган это. Могила Чингисхана. А что? Могила его неизвестна, а тут такой подходящий курган.
— Ты как скажешь! Где монголы, а где Патом.
— Говорю вам, это ядерные испытания. Когда там его открыли? В сорок девятом? Ну сто пудов бомбу там взорвали. Тренировались, такскзать. К тому же, мы в детстве ни слухом ни духом про этот кратер. С чего бы это? Секретность соблюдали. А как сняли, так сразу и экспедиции попёрли, — выдвинул я свою версию, и мужики согласились, что в этом что-то есть.
Спор так и остался бы пьяным базаром, потому как никто из нас не был ни астрономом, ни геологом, ни даже завалящим лаборантом, который мог бы свидетельствовать в пользу одной из версий. Но горький дым напоминал о четвёртом из компании — Витьке, уж полтора года как покойном.
— Вот Витёк бы рванул самолично проверить, что там за кратер такой, — покачал головой Макарыч, чумазый от печёной в углях картохи.
— Да, — согласился Лёха. — Помянем, други!
Откупорили очередной пузырь. Выпили, не чокаясь. Помолчали о товарище, не дотянувшем до полтинника. Инфаркт свалил прямо на рабочем месте. И наперебой заговорили, что в память о Витьке просто обязаны побывать на этом самом Патомском кратере. И твёрдо решили, что летом сто процентов съездим.
Летом, конечно, никто никуда не поехал. Дела, семьи… чёртов ковид. Новый год отмечали по интернету. Чокались об камеру и давали зарок, что уж этим летом точняк соберёмся. Но летом на пару с женой хватанул подлую ковидлу Макарыч, лежал под ИВЛ, пятьдесят процентов поражение лёгких. Мы с Лёхой поклялись друг другу, что если Макарыч, то есть Вовка, выкарабкается, то поедем. Потому как все мы под богом ходим, и кому следующему на ПМЖ в небеса, неизвестно.
Макарыч оклемался.
— Мужики! Я с вами! — было первое, что он сказал, когда мы рассказали ему о своей клятве.
Но в то лето так и не поехали, потому что на Вована без слёз нельзя было взглянуть — до того был жалкий и слабый. Зато в запасе оказался целый год, чтобы как следует подготовиться и продумать детали будущей экспедиции. Между собой иначе её не называли.
— Куда намылился, старый пень! — бушевала Вовкина жена. — Окочуришься под ёлкой!
Молодая Лёхина супруга подозрительно легко отпустила благоверного, взяв с него обещание не блудить в поездке.
— С кем там блудить, Ритуля, с медведями разве что? — хохотнул Лёха, обнимая аппетитную жену.
И только мне не надо было решать семейные вопросы. Жена бросила, новую не завёл. Хотя была, была на примете одна, на которой и жениться не отказался бы. Любушка-Любаня, весёлая бабёнка, которая и в пир и в мир. В свои сорок восемь налитая ягодка, за фигурой следит, причёска, макияж, при том лёгкий характер, поорёт и отойдёт. А уж возьмётся песни петь — душа разворачивается. Эх, Любаша. Один недостаток — давно и прочно замужем. Хоть и флиртует напропалую, дальше — ни-ни. С тех пор, как свозил её с подругами в Аршан три года назад, о других и думать позабыл. Хоть экскурсантки, коих большинство в моём микроавтобусе, и трутся вокруг. И намекают, а кое-кто и прямым текстом предлагают себя. Раньше и не отказывался. Дают — бери. Сейчас как отворотило. Напрягать стали эти ужимки и пьяные разговоры вечером после полного впечатлений дня.
— Александр, почему вы не с нами, а? Шашлык стынет! — всё донимала одна. Алла.
По всем маршрутам со мной съездила, и не по разу. Всё в экстремальных нарядах дефилировала. То платье ей застегнуть, то подсадить на крутой горной тропе. Спасибо, Любаше, которая не отказывала в просьбе поехать для пущей важности. Работала она в музее, экскурсии водила так, что заслушаешься, так что скоро из разряда клиенток перешла в партнёры. Я — за рулём, Любаша — возится с тётками. Со всеми общий язык могла найти. Разве что с Аллой не срослось. Вскоре та перестала ездить. И хоть и потерял я денежную клиентку, но выдохнул с облегчением.
— Любо, братцы, любо, любо братцы жить! С нашим Александром не приходится тужить! — выводила Люба, девчонки, хихикая, подпевали.
Сарафанное радио приносило клиентуру само, не у каждого водилы такие дружные группы складывались. Бизнес шёл в гору. И вот поди-ка — надоело. С Любаней дальше дружбы и трёпа по телефону не двигалось, знакомые маршруты — приелись. Клиентки липучие осточертели. Дело Аллы оказалось на удивление живучим, и в каждой группе находилась одна, а то и две-три бабы, непременно желавшие продолжить знакомство за пределами микроавтобуса. А то и прямо внутри.