Золото Удерея
Шрифт:
Золото удерея
Владимир Прасолов
Тихий закат разливался над рекой. Багрянец всеми оттенками пронизывал высокие кучевые облака уходящие в горизонт. В небе царила причудливая, неспешно меняющаяся картина. Лучи солнца, пробиваясь на излете, высвечивали в вышине легкую пелену, отчего небосвод казался бархатным золотым куполом. Мальчишка лет десяти, обняв руками голые коленки, сидел у небольшого костра на крутом яру широко раскинувшейся реки. Его выгоревшие на солнце, слегка волной, русые волосы пошевеливал теплый ветерок. Он, заворожено смотрел голубыми глазами на этот огромный и непонятный ему небесный мир. Мир, в котором все было так красиво и загадочно. В его воображении облака то преображались в замки и дворцы, парящие над густой синевой таежных сопок. То ему казалось, что они живые, сверкающие всеми красками заката, зовущие в неизведанные
На углях костра, нанизанные на тонкие ветки, пеклись, покрываясь розовой корочкой, небольшие рыбешки. Снизу, с реки, слышались озорные ребячьи крики и плеск воды.
– Федька! Пошли с нами морды проверять!- Мальчишка встал, подошел к краю обрыва.
– Идите без меня – крикнул он ватаге ребят. Когда солнце, залив малиной небосвод, почти зашло, мальчишка спустился к воде. Вытащил из под камня снасть и бережно, кольцами, уложил лесу, плетеную из конского волоса. Взяв из берестяной бадейки крупного выползка, осторожно не прокалывая червя лишний раз, наживил на большой железный крючок. Плюнув на наживу, раскачал рукой грузило и ловко бросил снасть в воду. Леса упала точно и без натяга, мальчишка подтянул ее и, присев на корточки, замер. Течение заставляло слегка вибрировать жилку, иногда она ослабевала и мальчишка осторожно, что бы не сорвать грузило со дна, подтягивал ее на себя. Густая темнота накрывала землю, тайгу, реку. Тихо. Только всплески играющей рыбы. Звезды, прорываясь сквозь облака, бликами играли на темной массе движущейся воды. Он терпеливо ждал. Резкий удар и леса ослабла. Мальчишка вскочил и, быстро перебирая руками, стал выбирать слабину и вот он почувствовал - что - то живое и сильное бьется в глубине, заставляя его, то шагнуть в воду, то, отпуская, пятиться на берег. Несколько минут борьбы и, уставшая сопротивляться рыбина, пошла без рывков. Мальчишка с колотящимся от восторга сердцем выбирал и выбирал лесу, пока к его ногам из воды не вылетел, поддернутый последним рывком, крупный налим. Оттянув подальше от уреза воды, мальчишка, в темноте нащупал ногой скользкое извивающееся тело, прижал и несколько раз ударил камнем. Налим затих. Подхватив под жабры, мальчишка с трудом поднял рыбину и, взвалив ее на спину, потащил вверх, по еле ощутимой босыми ногами тропке, к костру. Наскоро перекусив жареными рыбешками, мальчишка смотал снасть. Вспоров, выпотрошил налима, уложил в заплечный мешок и смело зашагал по знакомой тропинке домой.
Деревня встречала его мерцающими огоньками в слюдяных окошках изб, лаем собак, чьими-то пьяными криками от заезжего двора. Все как обычно, деревня теперь засыпала поздно. Проезжий путь, проложенный через нее, постепенно менял сложившийся веками размеренный деревенский уклад. А изменилось все. Несколько лет назад, где - то там, на реке Удерей, старательский люд нашел золотые пески. С ранней весны, еще по снегу, спеша Ангару по льду перейти, потянулись ватаги через деревню, на север. По двое, по пятеро, а то и дюжиной шли, пешком и на лошадях, телегами и повозками, а больше пешком, шли и шли со всей России. Кто - по слухам от бывалых людей, в надежде разбогатеть в одночасье, шли к Удерей реке. Кто - сам по себе, воли да удачи искать в этих необжитых таежных краях. С той весны и стали в деревне замки на двери вешать - лишняя трата, да с ключами забота. С другой стороны, веселее стало. Деревенский богатей Иван Авдеевич Никифоров, подсуетился, съездил в Енисейск, бумаги справил, да кабак открыл рядом с заезжим двором. Вот в тот кабак, Федор и носил свежую рыбу, за нее, прыщавый Епифан, что за стойкой стоял, булку хлеба давал, а то и деньгами платил. Немного, да все в доме прибавка. После того, как сгинул в тайге отец Федора, трудно стало жить. Бабушка обезножила уж как год. Мать да две сестренки младшие при одних то его мужицких руках. Небольшое хозяйство кормило, корова, лошадь, козы, куры, вся эта животина кормов на долгую зиму требовала, потому Федору не до ребячьих забав было. Днем управлялся с хозяйством, помогал матери, вечером бегал на Ангару, ловил налимов на отцовскую снасть.
Федор подошел к заезжей избе. Несколько привязанных у коновязи лошадей и крытая, на больших тонких колесах, фура, были у избы. Такой необычной телеги Федор еще не видал – прямо шатер на колесах. Это хорошо, подумал он, значит Епифан кривить рожей не будет, возьмет рыбу и заплатит. Гостей заезжих кормить будет свежей ухой.
Федор смело шагнул в широко распахнутые
– Это что за отрок? – Услышал чей - то грубый голос Федор. Он осмотрелся и в полутемном зале, сквозь висящий табачный дым, смешанный с винным духом, увидел сидевшую за большим покрытым скатертью столом компанию. В центре, в малиновой шелковой косоворотке сидел и смотрел на него широкоплечий, скуластый мужик, из кольца в кольцо черные волосы и борода. Его озорные с хитринкой глаза ни как не вязались с хриплым грубым голосом. – Кто таков сказывай?- повторил он свой вопрос и все сидящие за столом, обернувшись, пытливо посмотрели на оробевшего Федора.
– Федор, Васильев сын, Кулаков - назвался мальчишка.
– А не рано ль тебе Федор Кулаков по ночам в кабаки заходить?
–
– Я не для блуда пьяного сюда пришел, я рыбу принес, свежую, с реки – ответил Федор.
– Так значит мы здесь блудом занимаемся, ха, ха, ха!- громко захохотал бородач – А он по делу зашел, во как! –
– А ну показывай рыбу. Мы ее купим, если не брешешь!
–
– Брешут собаки, а я всегда правду говорю - с этими словами Федор снял с плеч мешок и ловко развязав его, вывалил на свободный стол налима.
– Ого, вот это зверюга – воскликнул сидевший ближе к столу мужик.
– Знатная рыбина!- Прогудел прокуренным басом еще кто – то из сидевших за столом.
В это время из каморки вышел Епифан и, увидев на столе налима, гнусаво закричал – Ты че Федька, рыбу вывалил на стол, тащи ее сюды, возьму, так и быть –
– Не дядя, погодь. Эту рыбину я сам покупаю, ты ее после своим кухаркам отнеси, пусть готовят - твердо сказал бородатый, пытливо разглядывая Федора. – Никак сам поймал?-
– Сам – ответил Федор.
– Во брешет пацан, а! – крикнул кто - то из мужиков. Федор насупился готовый ответить что - то, но не успел. Епифан, стоя у стойки вдруг вступился за него. – Сам он ловит, безотцовщина, точно говорю, батька его уж второй год, как в тайге пропал.-
Тишина, наступившая в кабаке, вдруг разорвалась грубым, но веселым голосом бородача.
– Ну, раз такое дело, Степан, ну - ко достань кошель!-
Здоровенный детина с русой бородой, вытащил из-за пазухи увесистый кожаный кошель и поставил его перед бородачом. Тот, развязав шелковую веревку, запустил в него свою пятерню и, вытащив, положил на белую скатерть стола, чуть меньше голубиного яйца окатыш желтого цвета. – Что артель скажет, не дорого платим мальцу за рыбу?- Подмигнув Федору, спросил бородач у своих товарищей.
– За правду, за смелость, за удачу – достойно!- Громко и весело, под одобрительный шум артельщиков, сказал за всех Степан. – Плати Семен, эй, чо встал, как пень, забирай рыбу на кухню, жареную хочу!- Епифан, не сводя глаз с золотого самородка, невпопад укладывал скользкую рыбу в фартук. – Ой, подфартило тебе Федька, ой подфартило, надо ж так а…- шептали его губы.
– Держи малец, мамке отдай!- протянув ему окатыш, сказал бородач.
– Что это?- спросил Федор, взяв его в ладонь.
– Это золото, парень, самородное, с Удерей - реки! Смотри не утеряй, за этот самородок хорошего коня купить можно!-
Федор низко поклонился артельщикам и протянул назад самородок – Нельзя так, я вам налима, а вы мне коня –
– Не сумлевайся сынок, бери, сделка честная, старательская - зажал ладонь мальчишки с самородком старый артельщик. – Раз артель решила, значит, твой налим того стоит! Верно говорю, мужики?-
– Верно, верно! – раздались голоса.
– Все, иди сынок домой, до матки, обрадуй ее добычей, а мы тут, как ты говоришь, пьяным блудом займемся – с хохотом закончил артельщик.
Федор пулей вылетел на улицу и побежал домой. Дома мать уже уложила девчонок и, сидя у лучины, пряла. – Мама, смотри, что мне артельщики за налима заплатили – раскрыв ладонь показал Федор матери самородок. – Что это сынок?- на секунду оторвавшись от пряжи, спросила мать. – Мам, это золото самородное, за него коня купить можно!-
– Пошутили наверно над тобой мужики –
– Нет мама, смотри - и Федор положил перед ней окатыш.
Мать взяла самородок в руку, взвесив на ладошке, посмотрела на неровную, матово блестевшую поверхность. – Может правда золото, положи сынок за божницу, утром у соседа спросим, он на артельных работал, точно скажет что это –
Федор стоял перед мамой, ожидая какой-нибудь похвалы и мать, глянув на него, прижала к себе костлявое, но крепкое тело сына – Добытчик ты мой – Она ласково поцеловала его в щеку и отпустила. – Там в горшке каша, поешь и спать.-