Золото. Назад в СССР 2
Шрифт:
Мы стояли с кружками в руках на поминках организованных в память о старике.
— У меня такое предложение. Пусть тот, кто это сделал признается в содеянном и снимет грех с души. Мы дадим ему ружье, патроны, запасов. Пусть этот… — Семягин подбирал слова, но так и не подобрал — уходит. И больше никогда к нам не возвращается. Выживет — значит ему повезло, ну а нет, так нет. Не хочу чтобы это чудовище жило среди нас. В этом случае я напишу в отчете, что Федор Петрович, погиб в результате несчастного случая. И мы
Все закивали.
— Если же убийца не признается, то я обещаю, что докопаюсь до истины, чего бы мне это не стоило. Все тайное все равно становится явным. И тогда убийцу ждет жестокая расплата. Я сюсюкаться не буду.
Он залпом выпил свой спирт из кружки, потом поднял руку и поклялся:
— Я клянусь, что если убийца признается, то ему дадут возможность уйти и это убийство останется в тайге.
Все по очереди подняли руки и повторили клятву. Заканчивал я.
— Я заявляю всем, что не делал этого и тоже клянусь, что сохраню в тайне произошедшее.
Но насколько я понимал, моя клятва была уже бессмысленна. Никто не признался. Значит убийца среди нас.
— Тот, кто это сделал не желает признаться? — я обратился к гипотетическому убийце, — Подумай. Какие бы причины не заставили тебя это сделать. У тебя есть шанс выжить. Просто сделай шаг вперед, как мужчина и уйди на рассвете.
Наступило молчание, все ждали, что убийца решиться признаться.
Глава 21
Но насколько я понимал, моя клятва была уже бессмысленна. Никто не признался. Значит убийца среди нас.
— Тот, кто это сделал не желает признаться? — я обратился к гипотетическому убийце, — Подумай. Какие бы причины не заставили тебя это сделать. У тебя есть шанс выжить. Просто сделай шаг вперед, как мужчина и уйди на рассвете.
Наступило молчание, все ждали, что убийца решиться признаться.
Было огорчительно осознавать, что мы потеряли старика.
— Все понятно. Из-за одного урода Петрович еще мог бы жить и жить, а мы теперь все будем свидетелями по делу.
— А может и не одного, — тихо прокомментировал Алеев. Братья неодобрительно посмотрели на него, но их жестом остановил Семягин.
— Ну да,при этом из-за удаленности от места преступления менты всех нас будут мордовать по-полной программе, — добавил вздыхающий Брахман, — а я что-то совсем не горю желанием с ними общаться после самородков Бондаренко и Петровича.
Алеев присел с ним рядом.
— Это точно. Может быть у кого-нибудь есть еще самородки? Сдайте начальству, пока еще кого-нибудь не убили.
Воцарилось неприятное молчание.
— Итак товарищи, — обратился к команде Семягин, — раз никто не сознался, то я должен сказать вам, что каждый под подозрением.
— И вы, Александр Иванович, тоже под подозрением? — почти ехидно спросил Козак
— И я тоже. Пока могу сказать, что убийство произошло три дня назад, в ночь с девяти вечера до шести утра, никто не слышал выстрела, алиби нет ни у кого и мы не знаем, что произошло. Единственное, что можно сказать с уверенностью, так это то, что это сделал один из нас.
Я сделал глоток обжигающего спирта. Вот сейчас хотелось напиться.
— Роман, что там по твоему нужно делать для расследования? Ты же писал в свой блокнот в день исчезновения Петровича, — Семягин выглядел мрачным и спросил Козака с какой-то тайной надеждой.
— Ну нужно снять отпечатки пальцев, найти орудие убийства, понять причину, по которой деда кокнули.
— Ты в своем уме? Какие отпечатки? — Семягин хмуро смотрел на него.
— Ну да с отпечатками я переборщил, — закряхтел Козак, — согласен, прошу прощения. Но в остальном всё, как по учебнику.
— Ну-да, ну-да. Мотив называть причиной, тебя тоже в школе милиции учили?
— А что? — удивленно переспросил Рома.
— Да ничего такого. Оружие мы тоже установить не сумеем. Пуля прошла навылет, мы ее не нашли, а по входному отверстию не поймешь из чего в Федора Петровича стреляли.
Вот тут я бы поспорил, но не стал возражать Семягину.
— Что касается мотивов,то тут тоже полный швах, — продолжил Александр Иванович, — ума не приложу, кому старик мог мешать до такой степени, чтобы тот, кто это сделал мог бы пойти на убийство. Я не хочу сказать, что Петрович был божьим одуванчиком. Но насколько я разбираюсь в людях, он нормальный мужик, не смотря все петли и крутые повороты в его биографии.
Мне не очень понравилось с какой интонацией Александр Иванович сказал последнее предложение. Казалось, что Семягин как раз таки не уверен в своей способности разбираться в людях.
Ведь это он подобрал и снарядил в экспедицию команду, в которой произошла беда.
— Не ну я в другой ситуации бы точно промолчал, но тут такое… У Петровича все было очень не просто, — пробурчал себе под нос Брахман. Он был единственным, кто отказался от алкоголя.
— Макаров, что ты имеешь ввиду? Какое тут такое, что ты не можешь молчать?
— Да, ну я даже не знаю, — Брахман почему-то посмотрел на меня, ища поддержки, — не, не буду. Сейчас скажу, подведу под монастырь человека, потом буду всю жизнь жалеть об этом.
— Макаров, если есть что сказать — говори.
— Нет, нет. Забудьте.
Козак осуждающе посмотрел на моего соседа по палатке подошел к нему вплотную и почти навис над ним.
— Или говори сейчас или заткнись и не делай мозги!
Я был вынужден подойти и встать между ними, слегка оттолкнув Романа.