Золотое дело
Шрифт:
Маркел посмотрел на Параску. Живот у неё был ещё как живот, незаметный. Параска, помолчав, опять спросила:
– Так куда тебя призвали?
Маркел, откашлявшись, сказал:
– Опять в Сибирь, только теперь в Югру. Золотую Бабу изловить, забить в железа и сюда доставить.
– Кого-кого? – недоверчиво переспросила Параска. – Золотую Бабу?
Маркел утвердительно кивнул.
– Ох, – только и промолвила Параска и побелела как снег. Потом сказала: – Они что, совсем очумели? Зачем она им?!
– Значит, нужна, если требуют, – уклончиво сказал Маркел. – И чего ты так перепугалась?! Кто она такая, эта Баба?!
Параска помолчала, а потом ответила:
– Простой
– Как это сушит? – не понял Маркел.
– А как бабы сушат мужиков? – злобно воскликнула Параска. – Вот так и она тебя засушит! Но не сразу. Может, будет год сушить, а может, два… А как засушит, так сразу сожрёт. Потому что она ведьма самоедская, а самоеды жрут людей. Ты что, и этого не знал?!
Маркел подумал и сказал:
– А мне сказали, что она не самоедская – вогульская.
– Она и вогулов жрёт, и остяков, и самоедов. Всех! И так и тебя сожрёт. Но сперва засушит!
И тут Параска замолчала, а по щекам у неё потекли слёзы. Маркел сунулся их утирать, но Параска его оттолкнула. Маркел улыбнулся и назвал её касаткой, но она перебила его и велела молчать. Маркел полез обниматься, а она пнула ему в нос. Но Маркел стерпел и это. А как иначе?! Баба же на сносях, что ни скажет или что ни сделает, ничему нельзя перечить. Но и не слушать же такое целый день! Маркел встал, утёрся и ушёл за загородку. Разулся, лёг, слышал, как Параска вышла в сени и как после бухнула входная дверь. Маркел лежал, смотрел в потолок, вспоминал князя Семёновы слова, потом Параскины. Потом попытался вспоминать о том, как он в первый раз ездил в Сибирь и что он там слышал про Золотую Бабу – и ничего почти не вспоминалось! Так только, мол, де есть такая, идол золочёный. Или нет, живая баба, что ли? Маркел сопел, ворочался, а толком не вспоминалось. Не запоминал же он тогда, не думал, что может сгодиться. Да и когда это было, почти десять лет назад, только-только Ермака убили и казаки обратно на Русь побежали, а Маркел, наоборот, в Сибирь подался, так ему было велено. Маркел поморщился. Потом, чтоб было веселей, начал вспоминать Аблегирима, вогульского князя и его славный Пелым-городок, потом вспомнил царя Кучума и его главный город Кашлык, потом мурзу Бикеша, который Ермака похоронил, потом Якова-стрельца, который Ермака сгубил, потом…
Ну и так далее. А потом угрелся и, хоть было ещё дневное время, заснул. Сперва ему снилась всякая дрянь, которую он даже не запомнил, а потом он вдруг увидел тёмную пещеру, в пещере горел огонь, от огня шёл густой дым, а в дыму он видел, но нечётко, простоволосую голую бабу золочёную. Баба усмехалась и тянула к нему руки. Руки были тоже золочёные. Маркелу стало страшно, он проснулся. Встал, обулся и вышел в светлицу.
Там за столом сидела Параска. Маркел сел рядом и на её ладошку положил свою ладонь. Параска не стала вырываться. Так они долго сидели молча, улыбались. Рука у Параски была горячая-прегорячая, Маркелу стало радостно.
После пришла Нюська, сели ужинать. После все трое играли в бирюльки, говорили о чём ни попадя. Потом свеча стала догорать, Нюська ушла к себе через новую дверь, и Маркел с Параской тоже вскорости легли. Маркел опять попробовал обнять Параску, но она опять оттолкнула его да ещё обозвала медведем. Маркел затаился. Параска спала неспокойно, то и дело вскидывалась, а то даже ныла во сне. А Маркел заснуть боялся, потому что ему сразу начинала сниться Золотая Баба в бане – и там и хотела его засушить. И так всю ночь! Маркел весь извёлся, вставал, ходил в сени, четыре ковша кваса выпил. Да что квас, какое с него облегчение! А тут ещё опять в боку свело, хоть ты снова беги к ведьме. Да только, думалось, чего бежать, когда он через день и так к ведьме поедет, к самой знатной, самоедской, тьфу!
Глава 3
Утром Маркел проснулся оттого, что услышал, как в светлице кто-то шепчется. Потом мягко закрылась дверь, и уже только после этого Параска прошла за загородку и сказала, что явился Филька и хочет что-то сказать.
– Где он? – спросил Маркел.
– На крыльце, – ответила Параска. – Чтобы здесь не надышал.
Маркел усмехнулся и подумал, что не любит она Фильку, ох как не любит, а тут вдруг его принимала и даже о чём-то сговорилась с ним. И ладно! Маркел встал, оделся, сунул в рукав кистень и вышел.
Филька, как и было сказано, ждал на крыльце. Время было раннее, солнце ещё только всходило.
– С чем пришёл? – спросил Маркел.
– Это, сосед, не я пришёл, – ответил Филька, дыша перегаром, – а это тебе надо идти.
И замолчал, поджал губы.
– Говоришь загадками, – сказал Маркел.
Филька поморщился, ещё подумал и продолжил:
– Мы уже знаем, куда ты собрался. И к кому. И доехать ты туда доедешь, думаем, вон ты какой бугай здоровый, а вот вернёшься ли обратно? Я так прямо у Параски и спросил. Она сразу заохала! Хорошая тебе баба досталась, душевная…
Маркел поднял руку. Филька осёкся и сказал уже как можно кратче:
– Есть тут один человек на Москве, который всё про Золотую Бабу знает. Вот тебе с ним сперва поговорить бы, а уже после ехать.
Услыхав такое, Маркел замер, а потом осторожно спросил:
– Что это за человек?!
– Я его не видел, – сказал Филька. – Я только слышал о нём. На прошлой неделе, в четверг.
– От кого слышал? – строго спросил Маркел.
– От ещё одного человека, – нехотя ответил Филька. – Сидели, выпивали с ним. В нашем Никольском кабаке.
– И что он про Золотую Бабу говорил?
– Про Бабу ничего почти, а всё больше про царевича.
– Какого ещё царевича? – насторожился Маркел.
– Сибирского царевича, какого же ещё! – уже сердито сказал Филька. – Про того, который всё про Золотую Бабу знает. Потому что как не знать! Он же там у них царевич! Ему всё известно!
Маркел подумал и спросил уже такое:
– Что это ещё за царевич и как он здесь оказался? И у кого живёт?
– Царевич он как царевич, самый обыкновенный, сибирский, – сказал Филька. – Приехал он сюда за правдой. Его другой царевич, тоже наш, сибирский, побил, его казну разграбил и смеётся, а этот приехал к нам, поклонился своим царствишком и просит защиты от того недоброго царевича. Каждый день ходит в приказ, но дело стоит на месте. А ты ему пособи, и он тебе про Золотую Бабу всё расскажет.
– Чего же он в приказе не расскажет? – насмешливо спросил Маркел. – Ему там пособили бы ещё быстрей меня.
– Он им не хочет говорить, – ответил Филька. – Сказал, про это говорить нельзя, это великий грех. Поэтому он про неё и в приказе молчит, и на подворье, где остановился, тоже.
– А почему он тогда мне расскажет?
– А ты ловкий. Кого ни возьмёшь в расспрос, тот обязательно всё без утайки выложит. И так и тут бы попытаться. Этот царевич, мне сказали, он много не просит, он смирный. Но такой чудной! Водки совсем не пьёт, а только жуёт мухоморы, он их с собой привёз, сушёных, вот такой мешочек. И ходит в приказ…