Золотое кольцо всадника
Шрифт:
Нерон почувствовал себя очень счастливым, когда греки, восхищенные его пением и актерской игрой, наградили императора сотней венков; вернувшись в Рим, он стал еще более тяготиться своими обязанностями цезаря. Я даже думаю, что, прояви сенаторы в те дни больше терпимости, Нерон охотно поделился бы с ними властью. Но сенат злобен и завистлив, так что договориться с ним почти невозможно. Никому, даже самому просвещенному из правителей, не посоветовал бы я доверять сенаторам, не советую я этого и Веспасиану. Пожалуйста, запомни мои слова, Юлий, они идут от сердца, хотя я сам член сената и всегда старался и стараюсь защитить его авторитет.
Даже в своем нынешнем состоянии сенат куда больше подходит для управления страной, чем какие-нибудь безответственные плебеи. Чтобы быть сенатором, человек должен обладать целым рядом качеств и не уподобляться тем выскочкам, которые обещают толпе бесплатное масло, устраивают яркие и шумные цирковые представления и под предлогом праздников то и дело объявляют дни свободными от труда. Люди загадочны и непредсказуемы, но обойтись без них политику невозможно, хотя они почти всегда и опрокидывают все его расчеты. Потому необходимо, чтобы толпа была довольна и чувствовала сильную руку правителей.
Нерон, конечно же, не хотел гражданской войны, коя, как подсказывала ему родовая память Юлиев, сулила сплошные несчастья. И однако, он ровным счетом ничего не предпринял для подавления мятежа, ибо пытался избежать кровопролития. Взволнованным же и сердитым советчикам он отвечал, усмехаясь, что один встретит триумфально приближающиеся к Риму восставшие легионы и привлечет их на свою сторону искусным пением. По-моему, он тогда уже на что-то решился — недаром молва утверждала, будто он сожалел о том, что в молодости занялся политикой, а не изучением восточных философий. Восток всегда манил его, однако дальше Ахайи он никогда не бывал.
Знания Нерона о Парфии не ограничивались только обычными сведениями военного характера о пастбищах, дорогах, родниках, бродах через реки и большие водоемы, горных перевалах и крепостях. Помимо этого, он любил порассуждать и о некоторых особенностях парфянской цивилизации, хотя мы и смеялись над ним, потому что парфяне всегда были и останутся варварами — если, конечно, римляне не приобщат их к истинной культуре.
После смерти Нерона я вдруг подумал, что его мечта спеть перед побежденными парфянами в Экбатане была не столь уж нелепа. До меня, видишь ли, дошли слухи, что игра на кифаре или лире модна нынче среди парфянской знати. Впрочем, любители этих музыкальных инструментов, так похожих друг на друга, уже отстали от века — с тех пор, как мы взяли Иерусалим, по всему Риму разносятся задорные звуки тамбуринов, наводящие на меня тоску своей непреходящей жизнерадостностью.
Музыка, нравящаяся нынешней молодежи, делает пожилых людей больными. Я часто вспоминаю певучие кифары Нероновой поры, и те не такие уж далекие времена кажутся мне золотым веком, хотя я и лишен начисто музыкального слуха, о чем вы с матерью непрестанно твердите мне.
Для меня, кстати, остается загадкой, как тебе удается сосредоточиться на науках, когда за твоей спиной стоит раб, бьющий по медным крышкам от кастрюль, а рядом с ним завывает какой-то сиплый неряха, исполняющий египетские песнопения. Я бы сошел с ума, слушая подобное изо дня в день, однако ты совершенно серьезно уверяешь, что иначе никакая учеба не идет тебе на ум, а твоя мать, по обыкновению защищая тебя, заявляет, что я ничего не понимаю. Я уверен, что ты и бороду бы отпустил, но, к счастью, у пятнадцатилетних она не растет.
Итак, Нерон, глубоко задетый ложью и оскорблениями, сыпавшимися на него со всех сторон, ничего не делал для спасения своей императорской власти, и войска Гальбы продолжали победное движение к Риму. Они не участвовали пока ни в одной битве — и все благодаря бездействию цезаря.
Наконец наступил канун дня Минервы [73] . Тигеллин, желая сохранить собственную шкуру, предоставил преторианцев в распоряжение сената, собравшегося на заре на чрезвычайное заседание. Приглашение на это заседание получили далеко не все сенаторы, а лишь те, кто заслуживал доверия; не получил его и Нерон, хотя он не только имел право присутствовать на любом собрании, но и по своему положению стоял выше всех прочих членов сената.
73
Минерва — римская богиня искусств и талантов, покровительница ремесел, под опекой которой находились также учителя, актеры и врачи. Коллегия поэтов и актеров имела право собираться в храме Минервы на Авентине.
Оба консула, смещенные Нероном, незаконно заняли свои места, и сенаторы единогласно решили сделать владыкой Рима Гальбу, этого лысого и развратного старика, издавна питавшего слабость к атлетически сложенным юношам.
Так же единодушно сенат провозгласил Нерона врагом государства и приговорил его, согласно обычаю предков, к мучительной смерти: свергнутого императора должны были засечь бичами. Спасибо и на том. Эти неблагодарные и коварные люди могли отдать Нерона на растерзание толпы, если бы отняли у него право на суд равных ему по рождению. Впрочем, каждый из присутствующих был уверен, что Нерон наложит на себя руки, дабы избежать столь ужасной смерти. Разумеется, Тигеллин тоже ратовал за этот суровый приговор.
Префект преторианцев лично проследил за тем, чтобы ночью из Золотого дома ушли и преторианцы, и германцы — телохранители императора.
Нерон проснулся в полночь в спальне покинутого всеми Золотого дома; на соседнем ложе крепко спал Спор, его «верная жена». С императором осталось лишь несколько слуг и вольноотпущенников; он отправил письма своим друзьям, однако никто из них не только не пообещал ему поддержки, но даже не ответил. Поняв, что его предали, император пешком пошел в город и принялся стучать в двери своих приятелей; ни в один из домов его не впустили, хотя дома эти были подарены трусам самим цезарем. Их обитатели молчали, и даже собаки не лаяли, потому что хозяева завязали им морды тряпками.
Вернувшись к себе, Нерон увидел, что его спальня ограблена — оттуда вынесли все шелковые покрывала и другие ценные вещи. Тогда он вскочил на лошадь — босой, в одной тунике и плаще раба — и поскакал на загородную виллу одного из своих вольноотпущенников, который (если верить его рассказу) сам предложил императору укрыться там. Вилла эта расположена между дорогами Салариа и Наместана, возле четвертого вехового камня. Ты, конечно, помнишь, что Сенека окончил свои дни в доме, находившемся у четвертого вехового камня, и что Кифа повернул обратно в Рим, дойдя как раз до четвертого камня.
Нерона сопровождали четверо: — Спор с неким вольноотпущенником, затем, как ни странно, Эпафродий, а также человек, которого ожидало наказание за то, что он болтал лишнее посреди Форума. Акта уже успела добраться до этого загородного дома. Я думаю, все было разыграно просто великолепно. Один из лучших актеров своего времени, Нерон прекрасно разбирался и в работе постановщика спектаклей. Он всегда замечал неправильное освещение, выделявшее из темноты какого-нибудь второстепенного исполнителя в то время, когда пел сам Нерон.