Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Но мне не обязательно работать практически, – сказал Дон. – То есть, в прошлый раз под конец я занимался в основном всяким менеджментом, а он-то не меняется.
– Вы совершенно правы, – сказал Бен. – Он не меняется. Что означает, что парень, который выглядит на двадцать пять, не будет способен внушать уважение мужчинам и женщинам под пятьдесят. Плюс, мне нужны менеджеры, которые знают, когда инженеры вешают им лапшу о возможностях и ограничениях своего оборудования.
– Так у вас есть хоть что-нибудь? – спросил Дон.
– Вы не пробовали внизу?
Дон насупил брови.
– В вестибюле? – В вестибюле – или атриуме Барбары Фрам [116] , как он официально назывался, а
Бен кивнул.
– В вестибюле! – вспыхнул Дон. – Я не собираюсь работать охранником.
Бен всплеснул руками.
– Нет, нет. Я не то имел в виду. Я говорил – только поймите меня правильно – о музее.
116
Радиожурналистка «Си-би-си», ведущая передачи «As it Happens», известная своими интервью с политическими деятелями.
Дон ощутил, что у него отвисает челюсть; Бен словно ударил его под дых. Он практически забыл о нём, но да, в вестибюле также был и маленький музей, посвящённый истории «Си-би-си».
– Я не какой-то там чёртов экспонат , – сказал Дон.
– Нет-нет – нет! Я совсем не это имел в виду. Я хотел сказать, что, может быть, вы бы стали одним из хранителей? Вы ведь всё это знаете из первых рук. Не только Пеллата, но и Питера Гзовски, Сук-Джин Ли, Боба Макдональда, всех этих людей. Вы знали их и работали вместе с ними. Здесь сказано, что вы работали в «As It Happens» и «Faster Than Light».
Бен пытался помочь, и Дон это понимал, но ему уже хватило.
– Я не хочу жить прошлым, – сказал он. – Я хочу быть частью настоящего.
Бен посмотрел на настенные часы – с красными светодиодными цифрами в круге из шестидесяти огоньков, загорающихся в такт уходящим секундам.
– Послушайте, – сказал он, – меня ждёт работа. Спасибо, что зашли. – И он поднялся и протянул руку. Всегда ли у Бена такое слабое и вялое рукопожатие, или он специально сдерживался, чтобы не сделать больно восьмидесятисемилетнему старику, Дон не мог сказать.
Глава 18
Дон вернулся в вестибюль. Это был плюс в копилку Канады – что можно было вот так, без надзора охраны или сопровождающих лиц, разгуливать по Атриуму Барбары Фрам, разглядывая шесть этажей внутренних балконов и глазея на всевозможных сибисишных персоналий – корпорация не одобряла, когда их называли «звёздами» – снующих туда-сюда по своим делам. Маленький ресторанчик под названием «Ой-ля-ля», который был здесь испокон веков, выставлял несколько столиков прямо в атриум, и вот за одним из них сидит один из ведущих «Ньюсуорлд», уплетая греческий салат; за соседним прихлёбывает кофе главный персонаж детского шоу, которое Дон смотрел вместе с внучкой; вот прошла к лифтам женщина, которая сейчас ведёт программу «Идеи». Всё очень открыто, очень дружелюбно – по отношению к кому угодно, кроме него.
Крошечный музей корпорации был втиснут в дальний угол, явно уже после завершения проектирования здания. Многие материалы здесь были старше Дона. Детская программа «Дядюшка Чичимус» была до него, а «This Hour Has Seven Days» и «Front Page Challenge» смотрели его родители. Он был достаточно стар, чтобы помнить «Уэйна и Шастера», но недостаточно, чтобы считать их смешными. Однако он выучил свои первые французские слова с передачей «Chez Helene» и провёл много счастливых часов с «Mr. Dressup» и «The Friendly Giant». Дон остановился на минуту у модели французского замка и кукол Петуха Петера и Жирафа Жерома. Прочитал табличку, сообщавшую, что странная фиолетово-оранжевая расцветка Жерома была выбрана в эпоху чёрно-белого телевидения из-за хорошей контрастности и была оставлена без изменений, когда в 1966 программа начала выходить в цвете, из-за чего жираф приобрёл довольно психоделический вид, невольно отразив дух эпохи.
Дон уже и забыл, что Мистер Роджерс тоже начинался здесь, но вот он стоит – миниатюрный трамвайчик из этого шоу, из того времени, когда оно называлось «Mister Rogers’ Neighbourhood», с обязательной буквой «U» в последнем слове [117] .
В музее не было никого. Пустота этих нескольких комнат была свидетельством того факта, что людям не особенно интересно прошлое.
Мониторы крутили отрывки из старых программ «Си-би-си» – некоторые из них он вспоминал, большинство – с содроганием. В здешних подвалах, должно быть, до сих пор хранились ленты с ужасным барахлом типа «Короля Кенсингтона» и «Ракетного Робина Гуда». Возможно, некоторым вещам следует позволить изгладиться из людской памяти; возможно, некоторые вещи должны стать эфемерами.
117
Neighbou rhood, с буквой «u» – написание, принятое в Великобритании и Канаде; в США это слово пишется neighborhood. Передача начала выходить на «Си-би-си» в 1963 году, но с 1966 переехала в США, соответственно изменив написание своего названия. В США она выходила на различных телеканалах до 2001 года.
В экспозиции присутствовала кое-какая теле- и радиоаппаратура, в том числе машины, с которыми он и сам работал в начале своей карьеры. Он покачал головой. Нет, в музее вроде этого он должен быть не хранителем. Его должны здесь показывать, как реликвию ушедшей эпохи.
Конечно, он уже не выглядел как реликвия – а на Канадской Национальной Выставке больше не бывает шоу уродов; он смутно припоминал, как был на Выставке ребёнком и слышал, как зазывалы описывают людей с рыбьими хвостами и бородатых женщин.
Он покинул музей, покинул здание и вышел на Фронт-стрит. В городе есть и другие телерадиокомпании, но он сомневался, что там ему повезёт больше.
Кроме того, ему нравилось работать над радиодрамами и документальными радиопрограммами того типа, каких уже нигде, кроме «Си-би-си», не делают. С точки зрения других компаний в его резюме могло говориться, что он расписывал стены пещеры Ласко [118] – ничего бы не изменилось.
Дон вернулся на Юнион-стэйшн – на перекладину буквы «U», образованной изгибом старейшей линии городского метрополитена. Он спустился вниз и прошёл через турникет, оплатив обычный взрослый – не пенсионерский – тариф, и спустился на эскалаторе на платформу. Он встал под одними из свисающих с потолка табло с часами. Поезд ворвался на станцию, и он почувствовал, как поднятым им ветром ему взъерошило волосы, и…
118
Пещера во Франции, известная наскальной живописью времён палеолита (примерно 17300 лет назад).
…и он застыл, не в силах пошевелиться. Двери открылись с механическим лязгом, и люди ринулись внутрь и наружу. Потом прозвучали три сигнала в понижающейся тональности, означающие, что двери закрыты, и поезд снова пришёл в движение. Он обнаружил, что шагнул к самому краю платформы и поглядел ему вслед.
Маленький мальчик, не больше пяти или шести лет, уставился на него из заднего окна. Дон вспомнил, как он сам ребёнком любил сидеть в переднем вагоне и смотреть, как несётся навстречу туннель; в последнем вагоне у окна, обращённого назад, было почти так же хорошо. Заскрежетало – поезд делал поворот на север; потом снова всё стихло. Он смотрел на рельсы где-то в четырёх футах ниже, кончики носков его башмаков высовывались за край платформы. Он заметил, как прошмыгнула серая мышь, заметил третий рельс и засаленную табличка, предупреждающую о высоком напряжении.