Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Вау! У него, должно быть, синестезия [124] .
Дон восхищённо рассмеялся.
Та же самая официантка подошла и к ним. Она была высокой и широкоплечей, с шоколадно-коричневой кожей и иссиня-чёрными волосами до пояса.
– Что будете за… о, Ленни! Я тебя и не узнала, дорогуша.
Ленора виновато улыбнулась Дону.
– Я тут подрабатываю два раза в неделю.
У него перед глазами вдруг возникла картина Леноры, одетой как официантка, у которой на бэджике на груди значилось «Гэбби». Гэбби, прижав руку к крутому бедру, секунду оценивающе
124
Нейрологическое расстройство, когда раздражение одного органа чувств вызывает ощущения, характерные для другого, например, запах воспринимается как звук.
– И кто он? – спросила она с напускной серьёзностью, словно спутник Леноры обязан был пройти её проверку.
– Это мой знакомый, Дон.
– Здравствуйте, – сказал он. – Приятно познакомиться.
– Мне тоже, – ответила Гэбби и снова обратилась к Леноре. – Увидимся в субботу в банке?
– Обязательно.
Габби приняла у них заказ на напитки. Ленора заказала бокал белого вина; Дон – свою всегдашнюю диетическую колу. Он был рад, что компании «Пепсико» и «Кока-кола» наконец-то объединились; он терпеть не мог эту дурацкую игру в «Пепси подойдёт?» в заведениях, где кока-колу не подавали.
– Итак, – сказал он, когда Гэбби ушла, – вы помогаете грабить банки?
Ленора выглядела немного смущённой.
– На самом деле это продуктовый банк [125] . Гэбби там работает постоянно, а я – в основном по субботам. – Она помолчала, а потом добавила, немного неловко, будто считала, что должна объяснить это подробнее: – Когда работаешь в ресторане, то видишь, как много выбрасывается еды, а люди по-прежнему голодают.
Он отвёл взгляд, задумавшись над тем, сколько людей – да что там, сколько миллионов людей можно было накормить на те деньги, что были потрачены на его омоложение.
125
Благотворительная организация, принимающая от производителей и поставщиков пищевые товары с истекающим сроком годности и распределяющая их среди нуждающихся.
Ленора и правда оказалась, как отмечал раньше его автоответчик, весьма разговорчивой, и он удовлетворился ролью слушателя её болтовни; это было безопаснее, чем говорить что-либо самому. У неё было такое живое лицо и такой выразительный голос, что он, казалось, мог слушать её часами. Но иногда он всё же делал попытки поддержать разговор.
– Значит, вам нравится «Onderdonk»? – спросил он ёё, указывая на надпись на футболке.
– О, это полный отвал башки, – ответила она. Он понятия не имел, хорошо это или плохо, и поэтому постарался сделать нейтральное лицо. – А вам? – продолжала Ленора. – Какие группы вам нравятся?
Вот чёрт , подумал Дон. Как он подставился. Коллективы его юности – «Electric Light Orchestra», «Wings», «Supertramp», «April Wine» – для неё пустой звук, а названия какого-нибудь из современных он не смог бы вспомнить под страхом расстрела.
– Я… э-э… – И тут на него снизошло озарение и он ткнул в настенный динамик, имея в виду группу, которая сейчас играла – хоть и не знал ни её названия, ни названия песни.
Но она кивнула.
– «Гиперцвет», – сказала она. – Небоверх.
Дон постарался не изменяться в лице. Одно из этих слов было, вероятно, названием группы; второе выражало положительную реакцию. Если бы это она указала на динамик, в котором играла бы, скажем, «Call Me» – популярный шлягер его студенческих лет, он бы сначала идентифицировал исполнителя, а потом бы добавил: «Блонди. Круто». Поэтому он предположил, что «Гиперцвет» – название коллектива, а «небоверх» – одобрительное высказывание. Словно инопланетный язык расшифровываю , подумал он. Сара гордилась бы.
– Кто-нибудь ещё? – спросила Ленора.
– Гмм… – Через секунду лихорадочных раздумий он сказал: – «Битлз».
– Да ладно! – воскликнула она. – Я их обожаю! А какая у вас любимая песня?
– «Yesterday».
Она пробормотала что-то восхищённое.
– В наши дни, – сказал он, – «Битлз» – довольно необычное увлечение. – Он тут же пожалел о сказанном; в конце концов, «ливерпульская шестёрка» как раз сейчас могла переживать период возрождения интереса. Когда он учился, среди студентов был невероятно популярен Хамфри Богарт, а его великим фильмам уже тогда было почти полвека.
Но она энергично закивала.
– Это точно. Среди моих знакомых практически никто о них не слышал.
– А вы как на них набрели?
Она странно на него посмотрела; он что, употребил какое-то устаревшее выражение? Но она, должно быть, всё же поняла, о чём он спрашивает, потому что ответила:
– У моего дедушки была их целая коллекция.
Ох.
– Он их ставил всякий раз, как я к нему приезжала в детстве, – продолжала она. – У него была древняя стереосистема – это было его хобби – и целая стопка этих нейлоновых штук.
Ему понадобилась секунда, чтобы сообразить: она имеет в виду винил. Но поправлять людей по пустякам невежливо – его дедушка так ему говорил.
И всё же, думал Дон, должно же быть что-то, что они могли бы обсуждать, не ставя его в невыгодное положение. Конечно, они могли бы поговорить о том, кого они оба знают: о Саре. Разве не об этом обычно разговаривают незнакомцы? Но он не смог бы вынести ещё одного упоминания его «бабушки».
Гэбби вернулась с напитками и приняла заказ на еду. Дон заказал салат под названием «голубой стейк» – нарезанный ломтиками стейк с зеленью, посыпанный тёртым голубым сыром. Ленора, которая даже не заглянула в меню – работая здесь, она, должно быть, выучила его наизусть – взяла фиш-энд-чипс.
Дон обожал обсуждать политику, но воздерживался от неё в разговорах с людьми, с которыми только что познакомился. Однако приближались провинциальные выборы, а поскольку она из Британской Колумбии, то вряд ли у неё успели сформироваться политические предпочтения о том, что делается здесь, в Онтарио; вероятно, эта тема вполне безопасна.
– Кто, по-вашему, победит в эту пятницу? – спросил Дон.
– Я всегда голосую за НДП, – сказала она.
Это вызвало у него улыбку. Он вспомнил собственные социалистические симпатии студенческих лет. Однако его впечатлило то, что Ленора разбирается в текущей политической ситуации. А если копнуть историю?