Золотое сердце Вавилона
Шрифт:
– Да что вы! – я с трудом вклинилась в его монолог. – У меня и в мыслях не было вас увольнять! Честно говоря, я совершенно не разбираюсь в… антиквариате, – я неодобрительно оглядела заполняющую магазин старую рухлядь. – Так что без вашей помощи мне ни за что не обойтись…
– Вот и славно, – старик потер руки, улыбаясь. – Казимир, ты слышал? Мы остаемся!
– Да, вот еще что, – проговорила я, смущаясь и краснея. – Кажется, если я не ошибаюсь, в завещании, кроме магазина, упоминалась и квартира?
– А как же! – старик снова оживился. – Квартирка имеется. Хотите на нее взглянуть?
– Да, конечно!
Я уже заподозрила,
Никодим Никодимович повел меня по коридору вглубь магазина, где обнаружилась крутая лесенка, ведущая на второй этаж. Под лестницей была запертая дверь – должно быть, какой-то чулан. Все ступеньки скрипели, причем каждая – на свой лад, своим голосом. Перила были деревянные, отполированные десятками рук поднимавшихся по этой лестнице людей, а по углам их украшали круглые шишки. На втором этаже была маленькая площадка, на которой едва могли поместиться два человека, и массивная дверь.
Старик достал из кармана ключ (разумеется, старинный, бронзовый, с большой фигурной бородкой), вставил его в замочную скважину и открыл дверь.
– Проходите, Тося! То есть, извините, Тоня! – торжественно проговорил он и отступил в сторону.
Но прежде, чем я успела переступить порог, впереди меня проскользнула черная тень.
Я вздрогнула от неожиданности и только через секунду поняла, что это был черный кот. Казимир воспользовался открытой дверью и первым вошел в квартиру, задрав хвост трубой. Я отчего-то расстроилась – хотя, говорят, это хорошая примета, и в новую квартиру всегда первым запускают кота.
Замешкавшись на пороге из-за Казимира, я все же взяла себя в руки и вошла.
Да, такой несуразной квартиры мне еще не приходилось видеть.
Переступив порог, я оказалась в большой прихожей. Насколько я помню школьные уроки геометрии, форма этого помещения называется трапецией: у двери было ее самое узкое место, дальше она заметно расширялась. В широкой части была еще одна дверь, а слева от нее стоял допотопный платяной шкаф, больше всего напоминающий поставленный стоймя гроб.
Казимир, едва проскользнув в прихожую, сразу же взлетел на этот шкаф и теперь смотрел на меня сверху своими зелеными глазами. От этого взгляда мне стало страшновато.
– Проходите, Тосенька, проходите! – ворковал у меня за спиной Никодим Никодимович. – Будьте как дома! То есть что я говорю – вы здесь действительно дома, это ваша квартира…
Я шагнула вперед и толкнула следующую дверь.
За этой дверью оказалась комната.
Сегодня мне то и дело приходилось вспоминать уроки геометрии. Если прихожая в этой квартире была в форме трапеции, то комната представляла собой неправильный пятиугольник. Собственно, она была бы почти квадратной, но к этому квадрату был неуклюже прилеплен дополнительный угол с двумя окнами – кажется, это называют эркером. Возле одного из этих окон стояла зеленая деревянная кадка с большим пыльным фикусом, возле другого – старинная птичья клетка. Обитателя этой клетки я сначала не заметила, но когда подошла ближе, увидела внутри клетки деревянный домик вроде скворечника. Тут же из этого домика выбралась большая черная птица, посмотрела на меня искоса выпуклым внимательным глазом и вдруг хрипло выкрикнула:
– Мар-рдук!
– Что?! – переспросила я, вздрогнув от неожиданности.
– Дур-рак! –
– Кто это? – удивленно спросила я, повернувшись к Никодиму Никодимовичу.
– Мардук – грач, – сообщил старик.
– Он говорит? – спросила я опасливо.
– Да, Валерия Львовна научила его нескольким словам. Знаете, чего только не делают пожилые люди от скуки! Она разговаривала, разговаривала с ним, и наконец он тоже заговорил…
– Мардук… какое странное имя! – задумчиво протянула я. – Какое-то восточное?
– Не имею ни малейшего понятия, – быстро ответил старик и отвел глаза. – Кажется, Валерия Львовна назвала его в честь какого-то старого знакомого…
Он отступил к двери и добавил:
– Не буду вам мешать. Осваивайтесь, осматривайтесь, если вам что-то понадобится – позовите меня, я буду внизу, в магазине.
– А вы… а где вы живете? – спросила я, но старика уже и след простыл.
Я недоуменно пожала плечами и продолжила знакомство со своей новой квартирой.
Помимо фикуса и клетки с говорящей птицей, в комнате находился старинный пузатый комод, накрытый кружевной салфеткой, круглый стол на одной ноге, пара деревянных кресел с резными подлокотниками и обитый выцветшей кожей диванчик с жесткой спинкой. На стене над диваном висела большая фотография в деревянной рамке. Фотография была странная – не портрет, не снимок любимого кота, не цветущий куст или клумба с розами, а какой-то пустынный южный пейзаж с бесформенными руинами на переднем плане.
Оглядевшись, я заметила еще одну дверь и широкий проем, задернутый темной плюшевой портьерой. Отдернув ее, я увидела глубокую нишу, в которой помещалась старая кровать с металлической спинкой, украшенной блестящими никелированными шарами.
Видимо, сегодня моя память работала в каком-то особом режиме, потому что выдала хранившееся в ее запасниках полузабытое слово «альков». Кажется, так называют такие ниши с кроватью. Кровать была аккуратно застелена, покрыта розовым шелковым покрывалом, поверх которого лежала целая груда подушек в кружевных наволочках. Все было чистое, нарядное, но пожелтевшее и ветхое от старости.
Я представила, что на этой кровати долгие годы спала старая женщина, моя мифическая тетка Валерия Львовна, и в душе у меня шевельнулось какое-то неприятное чувство.
«Все это нужно поменять! – подумала я машинально. – Купить новую мебель, постельное белье, посуду и всякие бытовые мелочи… хотя на какие деньги?»
Стоя перед этой кроватью, я попыталась обдумать свое положение.
Я хожу по этой квартире, по-хозяйски осматриваю ее, как будто и правда имею на нее какие-то права. Я начала уже воспринимать все это как свою собственность, но ведь у меня не было никакой тетки! Это наверняка ошибка, и рано или поздно эта ошибка разъяснится и меня с позором погонят отсюда…
Выйдя из алькова, я заглянула в последнюю дверь.
За ней оказалась крошечная кухонька (кстати, вполне современная – с электрической плитой на две конфорки, с хромированной вытяжкой, с микроволновой печью и маленьким холодильником). Еще здесь была отгорожена ниша, в которой обнаружился маленький санузел. Увидев душ, я приободрилась.
Обследовав подвесные шкафчики, я нашла кофе, сахар и коробку ржаных сухариков. При виде этих сокровищ мое настроение еще немного улучшилось.
Я собралась было сварить себе кофе, но тут из комнаты донесся басистый кошачий мяв.