Золотое время (антология)
Шрифт:
— Попробуй еще раз, Зорана.
Голос его был хриплым, но твердым. Зорана сверкнула глазами и оскалилась, как разъяренная тигрица.
— Я предупреждала тебя, Денни Ланнинг! — взвизгнула она. Куда делась ее прежняя томность? — Попробуй только принять сторону джонбарской тени, и ты погибнешь вместе с ней! Да, я искала твоей помощи, однако Гирончи прекрасно справится и без тебя!
В ее руке сверкнул тонкий золотистый меч.
— Берегись, Денни Ланнинг! Мы еще встретимся!
Зорана в ярости пнула невидимую под грудой подушек кнопку и исчезла.
А Ланнинг остался наедине все с той же неразрешимой проблемой.
Ланнинг не спал ночами, пытаясь понять, не сходит ли он с ума.
Уже в Испании пришла посылка от Уилмота Маклана — еще одна тоненькая серая книжечка. Уил был профессором астрофизики в одном из американских университетов. Книжка называлась «Вероятность и детерминизм», а на титульном листе рукой автора было написано: «Денни от Уила — вторая петля во времени».
Начальный абзац этой книги Ланнинг перечитывал несколько раз.
«До сих пор будущее считалось столь же реальным, как и прошлое, и единственным индикатором течения времени служило неубывание энтропии. Однако открытие принципов квантовой механики, которое нарушило абсолютность причинно-следственных связей, изменило также и понятие реальности будущего. В малых масштабах события не подчиняются детерминистским законам, и, следовательно, об „определенности“ событий микромира можно говорить только в статистическом смысле. Лишь в состоявшемся будущем вероятность может и должна быть заменена определенностью. Классическое понятие элементарных частиц сохранится без изменений в новом пятимерном континууме. Но при рассмотрении этого гиперпространственно-временного континуума следует учитывать наличие бесконечного числа конфликтующих возможных Вселенных, лишь одна из которых описывает физическую реальность в области пересечения геодезических этих миров с плоскостью настоящего. В настоящей работе представлены математические обоснования новой теории».
Конфликтующих возможных Вселенных!
Эти слова буквально потрясли Ланнинга. Вот он — проблеск света в окружающей тьме. Похоже, он нашел, кому исповедаться. Дружище Уил — единственный человек, который сможет понять его, сможет объяснить, видел он Зорану и Летони на самом деле, или их визиты — лишь плод больного воображения.
Не откладывая дела в долгий ящик, Ланнинг взялся за перо и написал обо всем Маклану. В конце концов, несмотря на задержки военной цензуры, он все-таки получил из Америки ответ — собственное письмо с пометкой «адресат выбыл». В ответ на его запрос, университетское начальство проинформировало Ланнинга, что Маклан отказался от должности, чтобы без помех заняться самостоятельными исследованиями. Адреса он не оставил.
Ланнинг вновь остался один в темноте коридора времени, и фонарь его продолжал выхватывать из тьмы одни только военные сцены. Так продолжалось до тридцать седьмого года, когда Лао Мень Шан отыскал друга в Лозанне.
Телеграмма пришла, когда Ланнинг оправлялся после ранения и писал очередную книгу. В колене у него прочно засел осколок немецкого снаряда — память о войне в Испании.
Новая книга представляла собой философское исследование тенденций современного мира. Ланнинг считал, что совокупное влияние добра и зла должно, в зависимости
«Денни! — гласила телеграмма. — Мой старый американский друг! Ты снова нужен человечеству. Прилетишь к нам в Китай?»
Ланнинг всегда был человеком действия. Сражения давно уже стали для него единственным эффективным средством от тяжелых мыслей. А газеты в последние дни только и писали, что о разорванных бомбами женщинах и детях. У Ланнинга кровь стыла в жилах от этих статей. Поэтому он отложил до лучших времен книгу о вечных проблемах, махнул рукой на свое больное колено и улетел в Каир, откуда уходили самые быстрые пароходы на Восток.
Глава 4. Корабль мертвецов
Крылатая смерть снова воцарилась в воздухе. По всему городу выли сирены, предупреждая о «пей чи» — «летучих машинах». Перепуганный Шанхай погрузился во тьму, но там и сям уже расцветали яркие цветы разрывов. А на севере города, в Чапей, и на востоке, в доках Вангпу, падали первые японские бомбы.
Припадая на негнущуюся ногу, превращенную немецким снарядом в своеобразный барометр (всякий раз при перемене погоды колено начинало болеть), Ланнинг спешил через летное поле к шеренге древних самолетов. Аэродром находился к югу от города, в местечке под названием Люнгва. Ночной холод разогнал последние остатки сна, и Ланнинг только поеживался, прислушиваясь к перестрелке в небе.
Лао Мень Шан уже стоял у машины, меланхолически встряхивая запястьем с наручными часами. В их экипаже он был стрелком. Увидев друга, Шан крикнул сквозь шум моторов:
— Наши командиры слишком самонадеянны. Мои часы остановились, когда упала первая бомба. Очень плохое предзнаменование.
Неуверенный английский лишь усиливал серьезность его тона. Ланнинг, как и все пилоты, никогда не смеялся над чужими предчувствиями. Но на этот раз он улыбнулся.
— А знаешь, Шан, что древний воин по имени Джошуа остановил солнце и удерживал на месте, пока его армия не победила? Чем не предзнаменование? Пойдем!
Китаец натянул шлем и пожал плечами.
— Я думаю, мы просто не вернемся из этой битвы. Что ж, раз мне суждено умереть за свободу Китая…
Не закончив фразы, он вскарабкался в кабину на место стрелка.
Ланнинг проверил приборы, дал сигнал наземной команде и включил мотор. Старая, испытанная временем машина взмыла в ночное небо, где уже слышались звуки боя. К сожалению, большую часть их истребителей японцы разбомбили еще вчера, прямо на аэродроме. Ланнинг невесело усмехнулся — это казалось ему куда худшим предзнаменованием, чем остановившиеся часы Шана.
На севере под покровом ночи лежал обезумевший от страха город. По улицам носились тяжелые грузовики с солдатами и прицепленными позади пушками. Зенитки палили наугад и по большей части безрезультатно. Белые лучи прожекторов тщетно обшаривали испещренное облачками разрывов небо.
Самолет по спирали набирал высоту. Ланнинг вздрогнул, заметив внизу яркую вспышку разрыва. Мысленно он видел обрушивающиеся здания прекрасного современного города, слышал стоны и крики о помощи, чувствовал удушливый запах горящей плоти… Серые глаза Ланнинга полыхнули огнем, худощавое тело напряглось. Он нажал на гашетку и, не делясь, выпустил в воздух короткую очередь.