Золотой ангел
Шрифт:
Казаки, почувствовав легкую добычу, оголили шашки, схватились за пики, засвистели, загикали и припустили шибче коней. Сейчас они догонят и нещадно порубают каторжников! Тем самым отомстят за своих погибших в Стретенске товарищей. Не позавидовать сейчас мятежникам! Потому что грозная и лихая сила – сибирские казаки! И вот они уже рядом! Шашки вращаются в умелых руках, сверкая в солнечных лучах, острые наконечники копий устремлены вперед. Копыта скакунов стучат по каменистой и пыльной дороге. Ну, держитесь, беглые! Никому вам не уйти от лихой погони! И от жестокой расправы!
– Скачут,
Восставшие рассредоточились у рукотворных каменных горок и приготовились атаковать неприятеля камнепадом и ружейным огнем.
Отряд в человек в сто казаков и жандармов галопом уже приближался к скале, не чувствуя подвоха. И когда головная часть конницы вытянулась вдоль скалы, Дмитрий Алабин громко скомандовал своим бойцам:
– А ну братья, давай! Навалились дружно! Сыпь не жалей! Победа или смерть!
Мятежники дружно навалились на древесные рычаги и во всадников с большой высоты полетели всевозможные крупные глыбы и обломки горных пород. «Горные снаряды» по пути следования задевали мирно лежащие на скалистых выступах камни и валуны, и, откалывая от скалы крупные остроконечные куски, еще больше усиливали гибельный камнепад. Пыль тут же взвилась вверх огромным столбом…
В итоге получился грандиозный обвал, под которым оказалось почти полотряда казаков. И практически все его командиры – сотник, есаулы и подъесаулы. Часть казаков, сорвавшись с крутого берега вместе со своими напуганными лошадями, переломали себе все конечности, шеи и позвоночники и погибли мучительной смертью. Впрочем, как и их питомцы – гнедые, рыжие и каурые скакуны.
И вскоре дружный залп из пистолетов, карабинов, штуцеров и ружей прогремел вслед уцелевшим казакам, выведя из строя еще человек восемнадцать. Остатки разбитых, деморализованных правительственных сил повернули назад в Стретенск. Скоротечное сражение было каторжниками полностью и убедительно выиграно. И без всяких потер с их стороны.
– Победа! Виват! Виктория! – радостно закричали восставшие.
Все стали дружно трясти ружьями и карабинами, обниматься, целоваться и поздравлять своего верховного главнокомандующего Алабина с удачным планом.
– Славная виктория, Дмитрий Михайлович! Не так ли?! – восторженно завопил Окунев.
– Полый разгром, господа! – радостно констатировал Кислицин. – И враг бежит, бежит! Гип, гип, ура!
– Ваше благородие, вы гений! – ликовал Лукин. – С вами мы точно дойдем до Амура!
Алабин польщено улыбался.
– Полноте, братья и господа, победа вполне заслуженная и одержана вами убедительно. Мой вклад в сие дело весьма скромен. Главное достижения отряда то, что итог боя в нашу пользу. Теперь им не пройти по этой стороне берега, камнями завален проход. Можно спокойно плыть далее. И хотя разбитые на голову казаки вряд ли вернутся назад, но, пока собираемся все рано выставим пикет из пяти-шести человек. Как вы знаете, братья-господа, береженого бог бережет.
Совет Шести согласился с доводами командира.
Мятежники стали осторожно спускаться со скалы…
Алабин,
Кого-то из восставших вырвало при виде обезображенных трупов и стонущих раненых. А некоторые понюхавшие пороху мятежники принялись обыскивать трупы, пытаясь найти кисеты с махоркой, фляжки с водкой и другие ценности. С собой забирали уцелевшие копья, шашки, карабины, сапоги, ремни. А кто-то даже и фуражки.
После двадцати верст пути по Шилке мятежники сделали привал.
Лукин, Кручина и некоторые восставшие пошли вдоль берега. Кто-то окунуться, кто-то ополоснуться, кто-то освежиться. На реке было несколько перекатов. Атаман внимательно всматривался в бурлящую воду, и, наконец, видимо увидел то, что интересовало. Он поднял руку вверх, что означало на языке восставших: «Внимание!» Все повернули лицо в его сторону…
– Нам нынче свезло, братцы! Командир, господа офицеры, братва! Здесь полно форели! – радостно прокричал Лукин. – Айда, братцы, ловить свеженькую!
Отряд оживился: полакомиться свежей рыбкой – предел мечтания любого путешественника.
Часть мятежников, сделав остроги и взяв трофейные копья, отправилась на рыбную ловлю, а часть принялись разжигать костры. Каторжане развлекались и ловили рыбу кто как мог. Кто острогами, кто на спор – руками, а кто и с помощью рубахи вместо невода. Улов собирали на куканы и, привязав за один конец шнура к кустарнику, оставляли в воде у берега.
Совет Шести не отставал в этом деле от своих подчинённых и с неслыханным упоением и азартом пытались поймать форель. Правда, кто чем. Алабин, Лукин и Кручина – острогой, Юзевский – руками, Кислицин и Окунев – рубашкой. Господа офицеры первый раз в своей жизни охотились за рыбой на таежной реке.
– Уф, вода ледяная, течение сносит, сводит ноги! Плохо видно, муть от речного ила поднимается – сказал Юзевский. – Ах, черт, форель выскользнула прямо из рук, склизкая какая!
– Шустрая шибко! – подтвердил Кручина.
– Что удивительно, господа, вода стылая даже в такую жару, – сказал Алабин.
Кислицин согласился с командиром.
– Вы правы, вода студеная. Как бы вам не заболеть, Дмитрий Михайлович! Вы же по зиме сильно хворали.
– Благодарю вас за заботу, капитан! Но я, к счастью, здоров как бык! Так, по-моему, говорят мужики. О, вижу цель!..
Дмитрий изловчился и резко ударил острогой в воду.
– Виват, я поймал! – воскликнул поручик, и из воды с шумными брызгами появилась острога с нанизанной на нее блескучей форелью.