Золотой дождь

Гришэм Джон

Нам нужно сорвать один настоящий куш, не устает он повторять. Впрочем, большинство наших коллег разделяют это мнение. Один раз попадешь в «яблочко» и – можешь удалиться на покой. Вот почему адвокаты пускаются на все тяжкие и, засучив рукава, рекламируют себя – размещают цветные объявления в телефонных справочниках, оплачивают расклейку плакатов в автобусах и на рекламных тумбах, дают консультации по телефону. Не давай себе ни отдыху ни сроку, отбрось подальше всякие моральные устои, терпеливо сноси плевки и унижения со стороны высокооплачиваемых коллег из крупных контор во имя того, чтобы один-единственный раз заполучить в свои сети по настоящему крупную добычу.

И Дек одержим стремлением напасть на её след.

Пока он неутомимо прочесывает Мемфис, я занят другими делами. Большой Мемфис разбит на пять небольших районов, имеющих статус самоуправления. Каждый из них может похвастать

собственным муниципальным судом, и в каждом разработана своя система назначения начинающих адвокатов для защиты малоимущих нарушителей, совершивших мелкое преступление или какой-либо процессуально наказуемый проступок. И судьи и обвинители молоды, часто меняются, большинство из них – выпускники юридического колледжа Мемфисского государственного университета и почти все получают за свои труды менее пятисот долларов в месяц. Практикуют они, в основном, в предместьях, и каждую неделю проводят несколько часов в судах, участвуя в свершении правосудия. Не раз я наведывался к этим парням, улыбался, пожимал руки, выпрашивал себе милость поупражняться в их судах, но добивался своего далеко не всегда. Сейчас, скажем, я веду дела одновременно шести безденежных ответчиков, уличенных во всевозможных грехах – от владения наркотиками и мелких краж до сквернословия в общественных местах. Больше сотни долларов мне ни за одно из этих дел не светит, но и тянутся они не свыше двух месяцев. Обычно на знакомство с таким клиентом, выяснение степени его виновности, обсуждение дела с обвинителем и поездку в местный суд для участия в процессе у меня уходит часа четыре. Таким образом, на круг выходит двадцать пять долларов в час, не считая накладных расходов и налогов.

Однако эти дела позволяют мне поддерживать форму, да и кое-чего подрабатывать. Я общаюсь с людьми, раздаю визитки, прошу новоиспеченных клиентов рассказывать друзьям, что именно мне, Руди Бейлору, по плечу разрешить все их юридические проблемы. Представляя при этом, какие именно проблемы могут возникнуть у их друзей, я содрогаюсь. Сплошные невзгоды и напасти. Разводы, банкротства, уголовные преступления. Такова уж наша, адвокатская участь.

Дека так и подмывает при первой же возможности развернуть рекламную компанию. Он считает, что мы должны провозгласить себя защитниками всех покалеченных и давать рекламу на кабельном канале по утрам, чтобы застать работяг дома до того, как они отправятся получать увечья на работу. И ещё он постоянно слушает радиостанцию, которая крутит негритянский «рэп». Не потому, что любит такую музыку, но потому, что рейтинг у этой радиостанции весьма высокий и, что удивительно, никто из адвокатской братии до сих пор к ней не присосался. Нашел все-таки Дек свободную нишу. «Рэпные» адвокаты!

Да поможет нам Бог!

* * *

Мне нравится шататься в конторе окружного суда, перекидываться шутками с тамошними служащими, держа ушки на макушки. Материалы дел, рассмотренных в ходе судебных заседаний, становятся достоянием общественности, а стенограммы их заносятся в компьютер. Разобравшись с системой компьютерного поиска, я отыскал несколько старых дел, которые вел Лео Ф. Драммонд. Последнему из них полтора года, а самому старому – восемь. Упоминания о «Прекрасном даре жизни», правда, ни в одном из них нет, но зато во всех случаях дело касалось защиты какой-либо другой страховой компании. Все дела были доведены до суда, и в каждом Драммонд добился оправдательного вердикта.

За последние три недели я вдоволь покорпел над этими делами, делая многочисленные пометки, снимая бесчисленные копии. С их помощью мне удалось составить объемные вопросники – списки вопросов, которые одна сторона отсылала другой для письменных ответов под присягой. Способам облечения подобного рода вопросов в слова несть числа, но я заметил, что моя манера составления вопросников весьма схожа с драммондовской. Покопавшись в файлах, я составил длиннющий список документов, которые собирался затребовать у «Прекрасного дара». В некоторых случаях оппоненты Драммонда в зале суда держались вполне достойно, в других же не вызывали ничего, кроме сочувствия. Как бы то ни было, Драммонд неизменно одерживал верх.

Я зачитываюсь стенограммами его выступлений, заявлений и ходатайств, записями представленных суду документов и его комментариями по поводу документов, представленных противной стороной. Лежа в постели, я изучаю на сон грядущий показания, взятые им под присягой у свидетелей. Я заучиваю наизусть его инструкции на стадии предварительного рассмотрения дел. Я даже читаю его записки, адресованные суду.

* * *

По прошествии месяца, в течение которого я намекал, задабривал и умасливал Дека,

мне наконец удалось уговорить его смотаться на машине в Атланту. В течение двух дней он без устали собирает сведения. Проводит две ночи в самых дешевых гостиницах. В этой командировке не до развлечений.

И вот сегодня Дек вернулся с новостями, которых я ожидал. Все совокупное состояние мисс Берди тянет на сорок две с хвостиком тысячи долларов. Ее второй муж и в самом деле унаследовал приличную сумму от брата во Флориде, с которым почти не поддерживал отношений, однако его доля наследства не дотягивала до миллиона долларов. До того, как заключить брак с мисс Берди, Энтони Мердайн был женат дважды и имел шестерых детей. Дети, адвокаты и налоговая служба оттяпали львиную долю полученного от усопшего брата наследства. Мисс Берди досталось всего сорок тысяч, которые она по какой-то неведомой причине поместила под трастовое управление одного из крупных банков в Джорджии. После пяти лет отчаянно рискованных операций её капитал возрос на две тысячи.

К части юридических документов доступа не было, однако Деку удалось найти людей, согласившихся за небольшую мзду предоставить ему нужную информацию.

– Ты уж извини, – сказал он, закончив свой рассказ и вручив мне копии некоторых судебных постановлений.

Я, конечно, разочарован, хотя и не удивлен.

* * *

Поначалу мы планировали взять показания у Донни Рэя Блейка в нашей новой конторе, что, признаться, стоило мне изрядных треволнений. Пусть мы с Деком трудимся и не в грязных трущобах, однако комнатенки у нас крохотные и практически не обставленные. Даже шторы на окна мы до сих пор не приобрели. Да и унитаз в тесном туалете то и дело течет.

Я вовсе не стыжусь этого помещения, напротив, есть тут даже нечто оригинальное. Вполне подходящее скромное гнездышко для едва оперившегося орленка-юриста. Однако господам из «Трень-Брень» будет над чем поехидничать. Они привыкли к роскоши, и мне заранее противно представлять, как они будут морщиться и брезгливо поводить носами, угодив в столь убогую обстановку. У нас и стульев-то не хватает, чтобы рассадить всех за узким столом «конференц-зала».

Однако в пятницу, за день до назначенного срока, Дот извещает меня, что Донни Рэй прикован к постели и не в состоянии покинуть дом. Он так нервничает из-за предстоящей дачи показаний, что совсем ослабел. Что ж, если Донни Рэй не может выйти из дома, то допросить его можно в одном-единственном месте. Я звоню Драммонду, слышу в ответ, что он не согласен переносить место допроса свидетеля. Поясняет, что закон есть закон, и мне придется перенести время взятия показаний на другой день и заново всех уведомить. Разумеется, ему очень жаль и прочая. Ясное дело, этот сутяга предпочел бы дождаться похорон Донни Рэя, чтобы допросить его на том свете. Тогда я вешаю трубку и перезваниваю судье Киплеру. Несколько минут спустя судья уже сам звонит Драммонду, и после короткого обмена репликами место действия вновь возвращается в дом Дот и Бадди Блейков. Удивительно, но Киплер собирается лично присутствовать при взятии показаний. Это крайне необычно, но у судьи есть свои причины. Дни Донни Рэя сочтены и, вполне возможно, что другой возможности допросить его нам уже не представится. Поэтому времени нам терять нельзя. К тому же во время допроса между адвокатами истца и ответчика нередко вспыхивают серьезные перепалки. Порой в таких случаях возникает необходимость срочно связаться с судьей, чтобы тот уладил конфликт. Если найти судью не удается, а стороны непримиримы, то, случается, допрос на этом прекращают и назначают новую дату. У Киплера есть основания подозревать, что Драммонд и сотоварищи могут попытаться затеять свару, после чего с оскорбленным видом покинут место действия.

А вот в присутствии Киплера допрос должен пройти без сучка и задоринки. Его честь будет держать бразды правления в своих руках и не позволит Драммонду мутить воду. Вдобавок, как сказал сам Киплер, в субботу он все равно свободен как ветер.

Я же думаю, что наш судья обеспокоен тем, как я справлюсь с первым своим допросом свидетеля. И, признаться, повод для беспокойства у него есть.

В ночь с пятницы на субботу я долго не мог уснуть, ломая голову над тем, как организовать взятие показаний в доме Блейков. Там мрачно, сыро, а освещение ужасное, что совершенно недопустимо, поскольку показания Донни Рэя будут сниматься на видеокамеру. Присяжные должны сами увидеть, что бедняга дышит на ладан. Да и кондиционирование у Блейков совсем дохлое, поэтому в доме несусветно жарко, градусов под тридцать пять. Уму непостижимо, чтобы пять или шесть адвокатов, судья, судебный репортер, видеооператор и сам Донни Рэй разместились в этом доме в условиях, даже мало-мальски не походящих на комфортные.