Золотой дождь

Гришэм Джон

В пригрезившемся мне кошмаре мы почти задохнулись в клубах сизого дыма от вонючих сигарет Дот, а потом Бадди пытался добить нас, методично обстреливая окна бутылками из-под джина. В итоге я и трех часов не проспал.

К Блейкам я приезжаю за час до назначенного срока. Дом кажется мне ещё теснее, чем прежде, и духота стоит неимоверная. Донни сидит в постели, настроение у него приподнятое, боевой дух взыграл. За последние дни мы с ним обсуждали предстоящую сцену в деталях, а неделю назад я вручил ему подробный список своих вопросов наряду с вопросами, которые нам следовало ожидать от Драммонда. Донни Рэй заверяет меня в своей готовности к испытанию, и я чувствую, насколько он возбужден. Дот варит кофе и отмывает стены.

Как-никак, впервые дом собирается посетить столь внушительная группа юристов во главе с судьей и, по словам Донни Рэя, мать занималась уборкой всю ночь напролет. Я передвигаю софу в кабинете, и в это мгновение мимо проходит Бадди. Он вымыт и выбрит. Рубашка сияет чистотой и аккуратно заправлена в брюки. Я даже не представляю, в каких выражениях поносила его Дот, чтобы достичь такого эффекта.

Итак, клиенты мои землю роют, чтобы иметь приличный вид. Я горжусь ими.

Прибывает Дек, увешанный сумками. Он занял у какого-то приятеля допотопную видеокамеру, которая раза в три превосходит по размерам современные. Заверяет, что функционирует чудище превосходно. Он впервые видит Блейков. Супруги меряют Дека подозрительными взглядами, особенно Бадди, которого Дот отрядила стереть пыль с кофейного столика. Дек осматривает кабинет, гостиную и кухню, после чего доверительно шепчет мне, что в доме негде повернуться. Как бы в подтверждение своих слов он втаскивает в кабинет трехногий штатив, опрокинув по пути этажерку, и удостаивается недоброго взгляда Бадди.

Весь дом загроможден небольшими столиками, скамеечками для ног и прочей модной в начале шестидесятых годов рухлядью, заставленной дешевыми безделушками. Духота с каждой минутой усиливается.

Появляется судья Киплер и знакомится с хозяевами: почти тут же его прошибает пот, и тогда судья говорит: «Давайте прогуляемся». Он шествует следом за мной через кухню, и мы выходим в небольшой, вымощенный кирпичом внутренний дворик. У самой изгороди, в углу, напротив принадлежащего Бадди «форда-ферлейна», возвышается раскидистый дуб, посаженный, наверное, одновременно с постройкой дома. Он затеняет добрых полдворика. Мы с Деком следуем за Киплером по только что подстриженной траве, по которой, правда, не успели пройтись граблями. Судья обращает внимание на «ферлейн», на ветровом стекле которого нежатся кошки.

– А чем здесь плохо? – вопрошает судья, стоя под сенью дуба. Изгородь с обеих сторон поросла густым кустарником, скрывающим нас от посторонних глаз. Вдобавок меж кустами торчат мачты четырех высоченных сосен. Их кроны с востока отгораживают утренние лучи солнца, поэтому под дубом мы чувствуем себя вполне сносно. Пока. Да и света здесь предостаточно.

– Да, весьма недурно, – соглашаюсь я, хотя в силу нехватки опыта мне до сих пор не доводилось взимать свидетельские показания на свежем воздухе. Я мысленно возношу хвалу Господу за вмешательство Тайрона Киплера.

– А удлинитель у нас найдется? – интересуется судья.

– Да, я принес, – кивает Дек и семенит по траве к дому. – Сто футов.

Весь участок шириной меньше восьмидесяти футов, а длиной около сотни. Передний двор просторнее заднего, поэтому и внутренний дворик оказывается совсем близко. Как и «ферлейн». Собственно, он там и стоит, совсем рядом. Царапка, сторожевой кот, величественно восседает на крыше драндулета, не спуская с нас бдительного взгляда.

– Давайте принесем стулья, – предлагает Киплер, принимая деловой вид. Он закатывает рукава сорочки. Мы с Дот и судьей притаскиваем из кухни четыре стула, покуда Дек возится с удлинителем электропровода и устанавливает оборудование. Бадди куда-то слинял. Дот великодушно разрешает нам расставлять стулья по своему вкусу, а потом отыскивает в чулане ещё три складных стула, грязных и покрытых ядовитой плесенью.

Всего несколько минут физических упражнений, и мы с Киплером уже взмокли. И – обратили на себя внимание. Соседи

Блейков повыползли из своих нор и теперь взирают на нас с нескрываемым любопытством. Что это за чернокожий тип в джинсах таскает стулья и расставляет под дубом? Или – нелепый мозгляк с непомерно огромной головой, который ухитрился совершенно запутаться в проводах, и теперь тщетно пытается освободиться? Что вообще за чертовщина тут творится?

До девяти остается всего несколько минут, когда приезжают две женщины – судебные репортерши, – и, к превеликому сожалению, дверь им отпирает Бадди. Уже почти случается непоправимое, и женщины с оскорбленным видом поворачиваются, чтобы уйти, когда на выручку поспевает Дот и проводит обеих дам на задний двор. Счастье еще, что на женщинах брюки, а не юбки. Репортерши, одна из которых стенографистка, а вторая – профессиональный видеооператор, перебрасываются с Деком репликами насчет света и проводки.

Драммонд со своей командой заявляется ровно в девять, тютелька в тютельку. С ним только двое помощников, Б. Дьюи Клей-третий и Брэндон Фуллер Гроун, вырядившиеся как близнецы: темно-синие пиджаки, белые хлопчатобумажные сорочки, накрахмаленные брюки защитного цвета, мягкие кожаные туфли. Только галстуки разнятся. А Драммонд вообще без галстука.

Они замечают нас на заднем дворе и, похоже, зрелище застает их врасплох. Мы с Киплером и Деком уже мокрые как мыши, но нам наплевать, что о нас подумают вновь пришедшие.

– Как, вас только трое? – спрашиваю я, обводя взглядом поредевшие ряды противника, но никто даже не улыбается.

– Вы сядете здесь, – говорит его честь, указывая на три кухонных стула. – Только поосторожней с проводами. – Дек все вокруг обтянул проводами и шнурами, а Гроун, похоже, всерьез боится, что его убьет электрическим током.

Мы с Дот помогаем Донни Рэю встать с постели и проводим его во двор. Юноша едва держится на ногах, но отважно пытается идти сам. Мы приближаемся к дубу, и я внимательно наблюдаю за лицом Драммонда, который видит Донни Рэя впервые. На самодовольной физиономии адвоката ровным счетом ничего не отражается, и меня так и подмывает сказануть ему нечто вроде: «Присмотритесь как следует, Драммонд! Видите, что натворили ваши клиенты?» Но не вина Драммонда в том, что случилось. Решение отказать Блейкам в выплате страховой премии было принято кем-то в компании «Прекрасный дар жизни» задолго до того, как об этом прознал Драммонд. Просто сейчас он подвернулся под горячую руку.

Мы усаживаем Донни Рэя на обложенное подушками кресло-качалку. Дот суетится, как наседка над цыпленком, и из кожи вон лезет, чтобы сыну было удобнее. Дышит Донни Рэй с трудом, на лице испарина. Он выглядит хуже обычного.

Я вежливо представляю его участникам: судье Киплеру, обеим дамам, Деку, Драммонду и его коллегам из компании «Трень-Брень». Донни Рэй слишком слаб, чтобы обменяться с ними рукопожатием, поэтому он только кивает и пытается выдавить улыбку.

Мы направляем камеру прямо на него, объектив находится всего в четырех футах от лица юноши. Дек пытается установить резкость. Одна из двух женщин – та, которая видеооператор, – поясняет Деку, чтобы он не путался под ногами. Кроме лица Донни Рэя, на пленке ничего больше не будет. Все голоса, конечно, запишут, но никаких других лиц присяжные не увидят.

Киплер усаживает меня по правую руку от Донни Рэя, а Драммонда – по левую. Сам судья устраивается рядом со мной. Мы все рассаживаемся и придвигаем стулья поближе к свидетелю. Дот стоит за спиной женщины-оператора и внимательно следит за каждым движением сына.

Соседи, вне себя от любопытства, налегают на обтянутый металлической сеткой забор в каких-то двадцати футах от нас. Где-то неподалеку громко заливается Конвей Твитти, но пока это нам не мешает. Сегодня суббота, и с разных сторон доносится отдаленное стрекотание газонокосилок и жужжание машинок для подрезания кустов.