Золотой дублон Брашера
Шрифт:
— Не думаю. Я был несколько груб с вами, когда вы вошли, но держитесь вы хорошо. Я рискну.
— Спасибо, — сказал я. — Скажите, зачем вы велели Эдди звонить мне и запугивать?
Он посмотрел на стол и побарабанил пальцами.
— Линда — мой старый друг. Молодой Мердок был сегодня здесь и видел ее. Он ей сказал, что вы работаете на старую леди Мердок. Она передала мне. Я не знал, о какой работе идет речь. Вы говорите, что не занимаетесь разводами, значит, старая леди не могла нанять вас для этого. — Он поднял
Я смотрел на него и ждал.
— Просто я люблю своих друзей, — сказал он. — И не дам их беспокоить.
— Мердок должен вам какую-то сумму, верно?
— Такие вопросы я не обсуждаю, — нахмурился он. Потом он допил свой стакан, кивнул и встал. — Я пришлю к вам Линду. Забирайте ваши деньги.
Он вышел. Эдди Прю разложил, поднял и собрал свое длинное тело, подарил мне свою смутную серую улыбку, которая ничего не означала, и вышел за ним следом.
Я закурил еще одну сигарету и еще раз посмотрел на зубоврачебный счет. Что-то вертелось у меня в мозгу. Я подошел к окну и встал у него, глядя на долину. По дороге вверх по холму неслась машина. Она подъехала к большому дому с наполовину застекленной башней и освещенным двором. Фары пересекли двор, машина подъехала к гаражу, огни погасли. В долине, кажется, стало темнее.
Было очень тихо и довольно прохладно. Оркестр, казалось, играл где-то у меня под ногами. Музыка звучала глухо, и мелодию было не разобрать.
Линда Конкест появилась в открытой двери, закрыла ее за собой и остановилась, глядя на меня с холодным светом в глазах.
19
Она была похожа на свою фотографию и не похожа. У нее был широкий плоский рот, короткий нос, большие глаза, темные волосы разделены широким белым пробором. Поверх платья на ней был жакет с поднятым воротником. Руки она держала в карманах жакета, во рту сигарета.
Выглядела она старше, глаза смотрели тяжелее, губы, кажется, разучились улыбаться. Они будут улыбаться на эстраде, искусственной сценической улыбкой. Но в перерывах выступлений они были плотно сжаты — тонкие и злые.
— Это вас зовут Марлоу? — спросила она, глядя мне в лицо. Она присела на край стола и скрестила ноги.
Я сказал, что это меня зовут Марлоу.
— Ну так вот что, — сказала она. — Я ни капли не сомневаюсь, что вы мне не понравитесь. Выкладывайте, что там у вас, и убирайтесь.
— Что мне здесь у вас нравится, так это то, что все как в кино, — сказал я. — У ворот охранник, вход сияет, одна девушка берет шляпу, другая разносит сигареты, старый жирный армянин с высокой и скучающей брюнеткой, управляющий облаивает бармена, молчаливый парень с пистолетом, хозяин ночного клуба с гривой седых волос и манерами аристократа, и теперь вы.
Она сказала:
— Правда? — сунула в угол рта сигарету и затянулась. — А как насчет проницательного
— И вообще, по какому праву я вообще с вами разговариваю? — сказал я.
— По какому?
— Она хочет получить ее обратно. Быстро. Очень быстро, иначе будут неприятности.
— Я думала… — начала она и остановилась. Я смотрел, как она прячет следы внезапного интереса на лице, наклонив голову и разглядывая сигарету. — Что она хочет получить обратно, мистер Марлоу?
— Дублон Брашера.
Она подняла глаза и кивнула, припоминая, — давая мне понять, что она припоминает.
— Ах, этот Дублон Брашера.
— Уверен, вы о нем думать забыли, — сказал я.
— Да нет. Я его видела несколько раз, — сказала она. — Вы сказали, она хочет получить его обратно. Вы хотите сказать, она думает, что его взяла я?
— Ага. Именно так.
— Она старая лживая мразь, — сказала Линда Конкест.
— Оттого, что вы что-то подумали, вы не становитесь лжецом, — сказал я. — Просто вы можете ошибиться. Она не права?
— Зачем мне брать эту дурацкую монету?
— Ну, она стоит больших денег. Она думает, что вам могли понадобиться деньги. Похоже, она была не слишком щедра.
Она засмеялась, тихий такой напряженный смех.
— Нет, — сказала она. — Миссис Элизабет Брайт Мердок щедрой назвать нельзя.
— Может быть, вы ее взяли просто назло, что-то вроде этого? — с надеждой сказал я.
— Может быть. Но это неправда. — Она загасила сигарету о стол, раздавила окурок о медный прибор и бросила его в корзину.
— Давайте перейдем к более важным вещам, — предложил я. — Вы дадите ему развод?
— За двадцать пять тысяч, — ответила она, не глядя на меня. — И буду рада.
— Вы не влюблены в него, а?
— Вы разбиваете мое сердце, Марлоу.
— Он вас любит, — сказал я. — В конце концов вы же вышли за него.
Она лениво посмотрела на меня.
— Мистер, не думайте, что я за это не заплатила. — Она закурила вторую сигарету. — Но ведь надо жить. И не всегда это так просто, как кажется. И всякая может ошибиться, выйти замуж не за того человека, попасть не в ту семью. Иногда ищешь то, чего там нет. Уверенности, что ли.
— И любовь для этого не нужна, — сказал я.
— Я не хочу быть слишком циничной, Марлоу. Но вы бы поразились, сколько девушек выходят замуж, просто чтоб найти дом. Особенно девушек, у которых руки устали отбиваться от оптимистов, приезжающих в заведения этого типа.
— У вас был дом, и вы его бросили.
— Слишком дорого он мне обходился. Эта проспиртованная портвейном старая грымза слишком резко взяла. Как она вам нравится в качестве клиента?
— Бывало и хуже.
Она провела пальцем по губе.
— Вы заметили, что она делает с девочкой?