Золотой идол Огнебога
Шрифт:
– Зачем же было скрываться?
Она не собиралась признаваться в минутной слабости, как настоящая женщина. Она все отрицала. Вишнякова такой поворот не удивил. Он ожидал чего-то подобного.
– Ладно, оставим это, – улыбнулся он. – Значит, мир?
– Разве мы ссорились?
– Конечно же, нет. Я не ссорюсь с очаровательными русалками. Они могут проклясть неугодного мужчину и преследовать его своим колдовством.
Ватафин провозгласил продолжение обряда, и Лея с радостью кинулась прочь от навязчивого волхва. Тот с сожалением вздохнул. Подарок все-таки удалось
– Она еще оценит мое подношение, – пробормотал господин Вишняков, возвращаясь к столу. С его места было отлично видно все, что происходит на сцене.
«Небесные» слуги-грифоны вытащили откуда-то сковороды и начали в них стучать, запрыгали, выкрикивая глумливые прибаутки. Девушки запели колядки и под звон сковородок принялись «угощать Мороза». Лея выбрала на эту роль волхва – сам назвался. Тот нехотя подчинился, включился в игру. «Русалки» бросали через плечо фигурки животных из теста, яблоки, в заключение показали шуточную «продажу козы».
– Это не обряд, а какая-то пародия! Безвкусица! Балаган! – высказалась Коломбина. – Не понимаю, что ты находишь в кривлянии этих вульгарных девиц?
Арлекин молча пожал плечами. Ему нравилась рыженькая «русалка», но открыто ухаживать он не решался.
Гости утомились, потеряли интерес, чего нельзя было сказать о Борецком. Казалось, они с Вишняковым тайно соперничали.
Девушки надели на соломенную бабу и Ярилу венки из еловых веток, увитые бумажными цветами, и под монотонный ритм бубнов произносили нараспев какие-то неразборчивые заклинания...
Буханье бубнов и девичьи голоса, а возможно, сами древние магические слова подчиняли себе волю людей – Борецкий, презрев приличия, откровенно пожирал глазами Лею. Лицо Вишнякова под маской налилось кровью – об этом можно было судить по цвету его подбородка. Высокомерная ухмылка исчезла с губ Коломбины, Арлекин же словно уснул сидя, отрешенно уставившись в одну точку.
Астра проследила за его взглядом – он уперся в фаллос Ярила и застыл на нем. Брюс, к ее величайшему изумлению, смотрел туда же.
– Готов побиться об заклад, он движется! — прошептал граф на ушко графине. – Движется, черт побери!
Огромный орган, символизирующий мужскую силу, созидающую все сущее, вселенский источник оплодотворения, в самом деле медленно приподнимался и опускался в такт ударов в бубны.
«Фокус! Кто-то дергает за веревочку, – подумала Астра. – Ай да Борецкий! В чувстве юмора ему не откажешь. Или... в напитки для гостей правда подмешали галлюциногенное снадобье? Как во время настоящих языческих ритуалов...»
Это была последняя посетившая ее здравая мысль, потом все перемешалось: захотелось танцевать, притопывать и хлопать в ладоши, кружиться. Брюс подхватил ее за талию... Рядом отплясывали маски комедии дель арте – Коломбина и Арлекин, – мелькая яркими лоскутными костюмами. Пару раз на глаза попался волхв – золоченый знак солнца на его груди нестерпимо сиял, как будто сам Ярило дохнул желтым пламенем. Тяжелый подол сковывал движения графини, ноги путались
Астра с ужасом обнаружила себя в кромешной тьме, ноги проваливались в снег. Темные колонны, на которые она натыкалась, оказались деревьями. Между ними кто-то прятался, вел ее за собой, заманивал... Она не чувствовала своего тела...
– Я замерзаю... – то ли вымолвила, то ли подумала графиня.
Стволы расступились и пропустили ее на поляну, посреди которой росла огромная, в три обхвата, могучая ель. Ее колючие лапы тянулись к молодой женщине, норовя схватить. Что-то лунно белело в темноте, словно само ночное светило в облике прекрасной девушки спустилось с замерзших небес и прислонилось к стволу дерева. Астра напряженно всматривалась, но смутный образ расплывался, меняя очертания. Ей стало страшно.
Как она очутилась здесь, без теплой одежды, в бальных туфельках? Из сугроба выскочил маленький человечек, похожий на корявый сучок, протянул к ней ручки-отростки.
– Вот ты где! А я с ног сбился. Ищу, ищу!
– Я заблудилась...
– Держись, – пропищал он. – Цепляйся за меня.
И она, такая большая, в широченном платье, схватилась за его крошечную руку. Как ни странно, человечка не смущала разница в размерах. Он уверенно повел ее вперед, из мертвой морозной черноты к свету, к большому дому с горящими окнами.
– Тебя нельзя отпускать одну, – приговаривал он. – А то русалки заморочат, защекочут – они нынче сильно озорничают. От страха! Боятся водяные девы крылатого пса. Ужо он им не спустит!
Человечек, энергично пробираясь между деревьев, не оглядывался, тянул Астру за собой, пока не вывел на заметенную снегом аллею.
– Тебе туда... – он показал высохшим кривым пальчиком на желтые окна вдали. – Поторопись. Русалки нынче злющие-презлющие! Еще бы – проворонили, проморгали...
– Что проморгали? – спросила Астра.
Человечек ее услышал, несмотря на то, что из ее заледеневших губ не вырвалось ни звука.
– Скоро узнаешь. Иди, иди!
– Иди! – повторил мужской голос, от которого она вздрогнула и открыла глаза.
Ее крепко прижимал к себе красивый вельможа в расшитом камзоле и парике.
– Ну, ты даешь! – воскликнул он. – Это ж надо было так набраться! Уснула на ходу. Хорошо, что я тебя не выпустил, а то бы свалилась посреди зала. Иди к дивану... приляг. Я принесу воды.