Золотой Лингам
Шрифт:
– Еще подрастет, и тебя самого схарчит, – посулил Горислав.
– Ну все, двинулись! – решительно заявил диггер. – Нас ждут копи Мории.
– Надеюсь, Великое Лихо Дарина нас там не поджидает? – улыбнулся Костромиров.
Пасюк лишь неопределенно хмыкнул в ответ.
Под землю спустились прямо через подвал дома, в котором жил Пасюк – он давно обустроил в нем секретный отнорок, ведущий в систему городской канализации, а уже из нее – куда черной диггерской душеньке угодно.
Чрево города встретило их сырым мраком и гнилостным запахом. Горислав поспешил надеть респиратор. Пасюк, привычный к подобной атмосфере, напротив, втянул в себя
Преодолев наклонную, уводящую вниз под острым углом трубу, они очутились в бетонном тоннеле с низким потолком, перекрытым массивными балками. Тоннель, в свой черед, вывел их в коридор с круглыми кирпичными сводами, достаточно высокими, чтобы двигаться дальше в полный рост. Воздух, хотя и оставался по-прежнему спертым, канализационную вонючесть утратил. Или Горислав просто притерпелся. Он стянул с лица респиратор, оставив его болтаться на шее.
По дороге, дабы скоротать время, Пасюк принялся просвещать Костромирова относительно внутреннего устройства своей хтонической вотчины. С его слов, Москва-подземная делилась на пять основных Уровней, или Ярусов. Разумеется, деление носило условный характер, поскольку уровни эти не везде наличествовали все разом, а кроме того, зачастую пересекались, взаимопроникая друг в друга.
Итак, Первый Уровень включал в себя систему городской канализации, коллекторы и закованные в камень речушки, вроде Неглинки или Ходынки. Второй представлял собой целую паутину из потаенных ходов, тоннелей и лазов, ведущих, к примеру, в монастырские подвалы и схроны, а то и к заброшенным подземным казематам. По ходам этим можно было проникнуть и в домовые подвалы, в том числе зданий давно разрушенных; ко второму же Ярусу относились старые подземные амбары, склады и прочие купеческие постройки хозяйственного назначения, уцелевшие со времен царя Гороха. Третий Ярус – это московский метрополитен со всеми его техническими, незримыми для обычных пассажиров, коммуникациями, включая и те секретные, закрытые ветки, что были построены в сталинскую эпоху и позже. Четвертый Уровень – оборудованные в 50—70-е годы глубинные бункеры, многочисленные ядерные бомбоубежища и связующие их тоннели; впоследствии помещения эти были частично законсервированы, а частично просто заброшены. И, наконец, последний, самый таинственный Уровень – лабиринт циклопических шахт и нор, неизвестно кем, когда и зачем прорытых в рыхлых отложениях докембрийского периода, а также естественные пещеры, каверны и прочие природные пустоты в залегающих еще ниже базальтовых породах. На Пятый Уровень не проникал никто и никогда. «А из тех, кто попробовал, не вернулся ни единый – все сгинули», – зловещим шепотом подытожил Пасюк. Правда, оставалось непонятным, откуда тогда вообще стало известно о существовании Пятого Уровня? Костромиров решил оставить этот вопрос за рамками разговора. В конце концов, и диггеры имеют право на мифотворчество.
Сегодня их путь лежал на Второй Ярус пасюковской Мории.
Тем временем, за разговорами, они прошли километров пять, миновали несколько боковых ответвлений и неожиданно уперлись в огромную кучу битого кирпича и щебня, перекрывавшую коридор почти до самого свода.
– Ты куда ж нас завел, Сусанин? – ахнул Костромиров. – Заплутал?
– Кто заплутал? – возмутился диггер. – Правильным курсом идете, товарищ.
– Так ведь тупик!
– Никакой и не тупик, – заявил тот, ловко карабкаясь на кучу. – Лезьте за мной, Гор Игорич, теперь
Взбираясь по осыпающейся щебенке, Костромиров старался не наступать на дебелых мокриц, облепивших буквально каждый кирпич. Достигнув верха и протискиваясь следом за Пасюком в узкий – не более полуметра – зазор между завалом и потолком, он различил явственное журчание воды. В нос шибануло чем-то канализационно-болотным. Когда щель закончилась, Горислав попытался встать на ноги, но вдруг поскользнулся и, чувствительно приложившись пятой точкой о камни, съехал прямиком в воду. К счастью, той было едва по колена.
Костромиров огляделся: он стоял в обширном тоннеле или трубе, по дну которого влекла свои мелкие маслянистые воды подземная речушка. Возможно, когда-то, изначально, тоннель был рукотворным, но сейчас имел вид вполне девственный. С потолка, достигая кое-где водной поверхности, свисали гроздья сталактитов, по стенам лепились странные бугристые наросты и грибы самых причудливых форм и расцветок. Пахло мокрым камнем, канализационными стоками, аммиаком…
– Это и есть Неглинка? – спросил он Пасюка. – Или это Ходынка?
– Ни та и ни другая. Неглинка шире, а до Ходынки отсюда – пилить и пилить…
– Название-то у нее какое-нибудь есть?
– Жабенка.
– Шутишь! Нет такой реки, – хохотнул Горислав.
– Я честный диггер, а не фуфлыжник. Вы хоть знаете, сколько всего под Москвой рек?
– Ну и сколько же? – заинтересовался Костромиров.
– Двести сорок.
– Да брось! Быть такого не может.
– Считайте сами: Кабаниха, Копыловка, Чара, Чечора, Капли, Рыбинка, Ольховец, Пресня, Черторый, Филька, Синичка, Хапиловка, Самотыга, Горячка, Язвенка, Чернушка, Гнилушка…
– Пощади, довольно! Верю! – испугался Горислав. – Ты что, в самом деле все их мне собрался перечислить?!
– То-то, – ухмыльнулся Пасюк. – Ну, двинули. Нам вниз по течению.
– Да и какая разница, – подытожил Костромиров, чтобы оставить за собой последнее слово, – Жабёнка, Гнилёнка… форель, полагаю, в них давно уже отнерестилась. Клоака!
– Гор Игорич, притушите фонарик, – потребовал диггер, останавливаясь и гася свой.
– Зачем? – удивился тот. – Что случилось?
– Да не стремайтесь, – успокоил Пасюк. – На пару минут только. Гасите, не пожалеете.
Костромиров недоуменно пожал плечами, но подчинился. Первые мгновения не происходило ровным счетом ничего. Только тяжелая, чернильная тьма плотным косматым облаком клубилась перед глазами. Подобно первозданному хаосу в день творения. Но уже спустя несколько секунд Горислав с удивлением обнаружил, что мрак подземелья не был, как показалось вначале, абсолютен – пятна плесени, покрывающие влажные стены, источали мягкое гнилостное свечение, бледно мерцали растущие на каменных сводах грибы; в воде, под ногами, сновали какие-то фосфоресцирующие рыбешки, напоминающие гуппи; даже толстые мокрицы, и те поблескивали разноцветными искорками.
– Ну как? – поинтересовался Пасюк, вновь включая нашлемный фонарь.
– Да… – согласился Костромиров, – в этом что-то есть… это даже красиво.
Диггер, удовлетворенно посмеиваясь, повел его дальше. Впрочем, метров через четыреста впечатление от подземных красот совершенно испортил труп крупной собаки – раздутое, как бурдюк, тело, зацепившись за придонный мусор, плавало прямо посередь мелкой речушки.
Они, чертыхаясь и матерясь, осторожно обошли неприятную находку с двух сторон. Вдруг Пасюк предостерегающе вскинул правую руку.