Золотой Лис
Шрифт:
— Это почему это?
— … Потому.
— Как раз очень даже сделает! Ну? А ты?
— А я откажу.
— Да почему-у? — взвыла Лиса.
— Ну… Мам… Да ему скучно со мной будет! Я и десятой части не знаю того, что он! — Птичка сидела на краешке стула и сосредоточенно рвала на мелкие кусочки бумажную салфетку. На очень мелкие.
— Да и подумаешь, фигня какая! Знания — дело наживное, лет через пять сровняетесь!
— А пять лет буду жить с ним дура-дурой! Спасибо! — вызверилась Птичка.
— А мы тебя в Университет запихнём, и станешь ты умная-умной!
— Мам! — салфетка кончилась.
— Ну?
— Он чистокровный эльф!
— Ну?
— А я — полукровка!!! — с отчаянием припечатала Птичка.
— Кто тебе такую чушь сказал? — ахнула Лиса. — Да я этому умнику башку-то пооткручиваю!
— Никто не сказал. Мы в школе проходили скрещивание. Я сама всё поняла. Ты человек. Значит мы с Никой полукровки. Зачем я ему? Он хороший — я же вижу, ты с ними обоими без перчаток ходишь. Зачем я ему буду жизнь портить? Я же проживу совсем недолго, то есть, долго, но не долго… — она совсем запуталась, беспомощно помотала головой, но продолжила упрямо: — Для него — недолго. А он потом сгорит. И языка я не знаю, и этикета, который у них принят, — Птичка плакала. — Буду позорищем, как деревенская дура сиволапая…
— Бедная моя детка сиволапая! — засмеялась Лиса, обняла девушку, вытерла ей слёзы. — Пойдём-ка, что я тебе покажу! Я-то думала, что раньше совершеннолетия это тебе ни к чему, а вот как повернулось. Пойдём, пойдём.
Наверху у себя в комнате Лиса открыла платяной шкаф достала с верхней полки папку с бумагами.
— На-ка вот, посмотри.
Птичка уселась на мамину кровать с ногами, открыла папку. Лиса подвинула табуретку, уселась рядом. Первым лежало «Одностороннее утверждение намерений», всё в водяных разводах, но старательно разглаженное, как будто документ сначала основательно намочили, а потом прогладили утюгом.
«Я, Кэйн Берэн дэ Мирион…»
— Это папа? — прошептала Птичка, осторожно дотрагиваясь до бумаги, как до реликвии. Лиса улыбнулась краем рта:
— Ты смотри дальше, смотри.
Свидетельство о браке. Копия.
Настоящим утверждается вступление в законный брак следующими лицами:
Кэйн Берэн дэ Мирион, с одной стороны.
Мелиссентия дэ Вале, с другой стороны, в дальнейшем именуемая Мелиссентия дэ Мирион.
Утверждаются законные права и обязанности обеих сторон без условий и оговорок.
Число, две подписи, печать Утверждения, подпись Видящей.
— Дальше, детка, дальше!
Свидетельство о рождении Ники.
— Дальше!
Заявление.
Я, Мелиссентия дэ Мирион, признаю своей дочерью и утверждаю свои права и обязанности к Зайе Птахх на-райе Рио, в дальнейшем именуемой Патриона Зайе Птахх дэ Мирион без условий и оговорок.
Утверждается возраст означенной Патрионы дэ Мирион — 9 лет.
Число, подпись, печать Утверждения, подпись Видящей.
— Что это, мама? — Птичку, обычно спокойную и уравновешенную, колотила нервная
— Дальше, смотри дальше, — кивнула Лиса. В папке остались всего три бумаги: купчая на корчму «Золотой лис», результат применения заклинания «Поиск имени по крови» и последняя:
Заявление.
Я, Патт Зайе на-райе Рио, отказываюсь признавать присутствующее здесь существо, называющее себя Зайе Птахх на-райе Рио, своим ребёнком, и отказываюсь по отношению к этому существу от всех прав и обязанностей без условий и оговорок.
Число, подпись, печать Утверждения, подпись Видящей.
— Мама, это я? Это меня?.. От меня?..
— Нет, если хочешь — можешь, конечно, потратить на эту дрянь кучу нервов. Но поверь, девочка, не стоит она того! Не стоит, не стоит! Если очень хочется, можно Квали попросить раздобыть приглашение на какой-нибудь приём — он Большой, он может. Вот там и посмотришь. Думаю, тебе одного взгляда на неё хватит, чтобы всё стало ясно.
— Но… почему?
— Ты помнишь, как мы с тобой шли вдоль ручья? По лесу?
— Но это же был сон! Нет?
— Нет. Это было почти сразу после того, как тебя захватила Тень. Прямо в Рио. Но захватила хитро, не полностью, поэтому кормлецом ты не стала. А нам удалось тебя отбить. Я думала, что только мы с тобой в живых и остались — там яма с пеплом была на всю поляну, и лес вокруг горел. Помнишь? — Птичка покачала головой. — А снилось тебе это в первый год часто — орала ты по ночам будь здоров. Так вот. Ты память потеряла почти всю, осталось только первых сколько-то лет. На человеческий манер — что-то около девяти. А тебя на тот момент замуж отдавать собирались — выгодно, надо думать. А тут такой облом! Всё, понимаешь ли, образование, весь этикет, манеры, которые в тебя сто лет вбивали — всё, как корова языком.
— Сколько лет?!! — глаза Птички уже превышали все мыслимые пределы.
— Да не помню я точно — но где-то около ста, да, — подтвердила Лиса. — А сама-то не удивлялась, как это ты, если полукровка, так легко учишься? Ты на Нику посмотри — вот она полукровка, ей сейчас семь — и что? Её только года через два-три в школу отдать можно будет! Мозг-то неразвитый ещё. А у тебя уже был нормальный, только знания стёрлись. А ты думала — ты уникум, да? — вредно хихикнула Лиса. Птичка надулась и покраснела.
— Ничего я не думала… Нет, ну думала, конечно — непонятно же… — принялась она вдруг оправдываться. — Так я эльф?
— На-райе Рио, — кивнула Лиса. — По крови. Так что никаких неудобств своей преждевременной кончиной ты Лягушонку не доставишь. А вот отказом… Это ты его не помнишь, а он тебя знает очень давно. И меня ты только как маму помнишь, а я тебя ещё по Руке Короны знаю, — забавлялась Лиса удивлением Птички. — Ты была таким хрупким, забитым существом — сердце кровью обливалось. А когда нервничала — начинала что-нибудь теребить — и в лохмотья! У тебя это до сих пор есть, только ты теперь нервничаешь редко! — засмеялась Лиса, кивнув Птичке на руки. Та взглянула и охнула: край простыни повис бахромой. — Вот именно!