Золотой мираж
Шрифт:
– Теперь твоя очередь, – произнес он хрипло, увидев над собой ее грудь. – Или снова моя?
Он целовал ее руки: сначала кончики пальцев, каждый ловя губами, потом ладони, щекоча их языком, затем запястье, где губами нащупал бьющийся пульс, локоть, плечо, а затем его губы и язык медленно скользнули по ее щеке.
Для Кит его ласки были подобны чудесному сну, слишком прекрасному, чтобы быть правдой. Беннон давал ей почувствовать, как она любима.
Пока его губы двигались все ниже, руки, обхватив торс Кит, приподняли ее. Беннон взял в ладонь ее левую грудь и коснулся языком
Чуть повернувшись, Беннон снял Кит с себя и положил ее на бок рядом, продолжая свое путешествие вниз, покрывая поцелуями каждую пору, каждую клеточку ее тела, постепенно опускаясь с живота к бедрам, от них к коленям, затем к ступням ног, пальцам и, наконец, к пяткам, дразня и возбуждая ее все больше, пока не перевернул ее осторожно на живот, чтобы его губы повторили тот же путь, но теперь уже вверх, подолгу останавливаясь на ее ягодицах, ложбинке позвоночника, лопатках. Откинув ее волосы, он ласкал шею.
Никогда в жизни Кит не чувствовала себя столь желанной и любимой. Столь нежно любимой. Именно это она чувствовала в его ласках – он дорожил ею, он любил ее, он испытывал к ней бесконечную нежность.
Он повернул ее к себе лицом, теперь ища только губы. Она не отпускала его, хотела, чтобы этот поцелуй был долгим. Кит не подозревала, что может быть такой слабой и вместе с тем сильной, столь утомленной и вместе с тем возбужденной. Господи, сделай так, чтобы этот поцелуй длился вечно.
– Позволь мне прикоснуться к тебе, Беннон, – шепнула она, отстранившись.
Он заколебался на мгновение и отпустил ее плечи, потом свободно откинулся на кровати и тихо сказал:
– Я хочу этого.
Кит замерла, глядя на его тело, мощные и крепкие от постоянной физической работы мускулы.
– Мне нравится смотреть на тебя. – Она провела рукой по его груди, чувствуя упругость мышц. – Мне нравится прикасаться к тебе.
Наклонившись, она стала целовать полуоткрытыми губами его плечи. Мышцы его рук были сильными и твердыми. Достаточно, чтобы защитить ее, если понадобится. А его ладони, – она подняла одну и прижала к лицу, – для нее они всегда будут самыми ласковыми и нежными. Она целовала их, чувствуя солоноватый привкус его кожи.
– Ты мне нравишься на вкус.
Он взял ее за подбородок.
– Иди сюда.
Наклонившись и чуть касаясь его губ, она сказала:
– И мне нравится все то, чего ты хочешь.
Пока он целовал ее, Кит снова оказалась сверху, их тела слились, и он снова был в ней.
– Возьми меня, Кит, – с силой прошептал он, – возьми меня всего.
Ее руки обняли его плечи. Ладони Беннона поддерживали ее бедра, а все его тело неистово билось под ней. Это был момент безумия, и она знала это. Это было высшей точкой наслаждения, которое все нарастало. Но оно не могло длиться вечно. Оно было обречено на взрыв.
Когда она уже почти достигла пика, он резко перевернул ее на спину, его руки скользнули по ее рукам, их пальцы сплелись. Лицо Беннона было рядом, но она видела лишь его глаза, ничего кроме них. Ей показалось, что он прошептал ее имя, но она уже ничего не слышала, ни о чем не думала. Скрестив ноги на его спине, она поняла, что познать лишь наслаждение – это, в сущности, ничто, а познать его любя – это безмерно много.
24
Едва забрезжил рассвет и голубовато-серый лучик мягко коснулся ее век, Кит открыла глаза. Пошевелившись, она почувствовала, что словно связана, а за спиной – что-то теплое и успокаивающе приятное согревало ее. Обнаженную грудь щекотали волоски на руке, крепко обхватившей ее.
Беннон. Кит лежала, тесно прижавшись спиной к нему. У своего уха она слышала его ровное теплое дыхание, напоминавшее ей о горном ветре, лесах и земле после дождя.
Она еще сильнее прижалась к спящему Беннону и почувствовала ответное движение.
– Ты проснулась, – сонно пробормотал он.
– Почти, – шепнула она.
А секунду спустя ей уже захотелось увидеть его лицо, твердые, словно высеченные из камня подбородок и линию надбровий, непроницаемую глубину темных глаз и четкий мужественный контур скул. Рука Беннона, обнимавшая ее, ослабела и дала ей возможность повернуться и лечь навзничь. Теперь их головы лежали рядом на подушке.
Заспанная и растрепанная, Кит показалась Беннону прекрасней, чем когда-либо. Отяжелевшие от сна веки, мерцающие глаза, нежные теплые губы – он пожалел, что сам лишил себя множества таких пробуждений. И хотел было сказать ей об этом, но испугался, что не найдет слов, на которые такие мастера – парни из Голливуда и, конечно, Джон Тревис. Но слова – это не чувства.
– Доброе утро, – приветствовала его Кит, проведя пальцем по колючей щетине подбородка.
– Доброе утро. – Беннон поймал ее палец и приложил себе к груди там, где билось сердце. – Тебе хорошо? – спросил он и вдруг испугался. А если нет? Он более не выдержит той молчаливой неприязни, с которой смотрела на него Диана.
– М-м-м, я где-то между счастьем и безумством, – пробормотала Кит. – Что-то вроде экстаза.
Беннон облегченно улыбнулся.
– Знаешь, с тобой опасно спать в одной постели. Во сне ты даешь волю не только рукам, но и ногам.
– Это называется активный сон.
– Такой же активный, как и твоя явь?
– Видимо, да. – Она отодвинулась. – Но, кажется, ты не очень пострадал. Увечий я не вижу.
– Я принял меры.
– Какие же?
– Я взял тебя в руки.
Он поднес ее ладонь к губам и стал целовать пальцы, один за другим.
– Поначалу я действовал исключительно в целях самозащиты, но, попав мне в руки, ты тут же затихла и замурлыкала, как котенок. Во всяком случае, звуки, которые ты издавала, были похожи на мурлыканье, если, конечно, это не был храп.
– Я не храплю. – Глаза Кит испуганно округлились. А что, если она храпела?
– Ну, раз не храпишь, значит, ты мурлыкала.
По озорному блеску в его глазах Кит поняла, что он просто подшучивает над ней. Успокоившись, она улыбнулась.
– Если хочешь знать, я действительно чувствую себя сейчас кошкой. Мне хочется потянуться, выгнуть спину...