Золотой петух. Безумец
Шрифт:
— Люди добрые, купите что-нибудь. Время позднее, напоследок дешево отдам.
— А что у тебя есть? — подойдя к нему, спросил Вардан.
— Все, что душе угодно, — ответил коробейник и опустил свой короб наземь.
Вардан, делая вид, что рассматривает товары, незаметно подсунул ему записку Салмана. Прочитав ее, тот торопливо шепнул:
— Я знаю об этом.
— Как же быть?
— Встретимся, поговорим.
— Где?
— Подождите меня за околицей.
Ни Айрапет, ни Апо ничего не расслышали. Коробейник взвалил на плечи короб и, уходя, пробормотал:
— Хватит с меня, наторговался, пора и отдохнуть…
Вардан с товарищами продолжали свой путь. В деревенских домах уже зажглись огни. Они поравнялись с жилищем мастерового Петроса. На пороге своего дома стоял сосед Охо.
Армянские крестьяне, завидя путника, проходящего в вечерний час мимо их дома, неизменно обращаются к нему с приветствием: «Будьте гостем». Вардан и его товарищи, проходя по деревне, в ответ на подобные приглашения отвечали: «Благодарим» — и шли дальше. Но у дома мастерового Петроса они остановились — не потому, что собирались воспользоваться гостеприимством соседа Охо, а потому, что до них донеслись оттуда приглушенные крики. Они вбежали в дом Петроса, но там никого не оказалось.
Крики доносились из хлева. Апо схватил горевший на столе светильник, и они кинулись в хлев. Взору их предстала страшная картина: в петле висела девушка, а женщина, обхватив ее колени, пыталась освободить несчастную из петли.
— Отпусти, отпусти, — хрипела девушка.
— Варваре, Варваре! — истошно кричала державшая ее женщина.
В одно мгновение друзья перерезали веревки и опустили девушку на пол. Приди они минутой позже, все было бы кончено, так как женщина совсем обессилела и уже не могла спасти самоубийцу.
Варваре на руках внесли в дом и положили на постель. Она была без сознания. По ее посиневшему лицу пробегали судороги. Сусанна плакала, проклиная какого-то человека, не называя его имени. Припав к девушке, она со слезами на глазах твердила: «Варваре, родная, почему ты наложила на себя руки?.. Ты ни в чем не виновата… пусть бог покарает его!..»
Вардан и его товарищи поняли, что это происшествие связано с какой-то семейной тайной, но с какой — они не знали. Сусанна ничего им не сказала, а, кроме нее и двух малышей, в доме никого не было. Айрапет был знаком с мужем Сусанны, мастеровым Петросом, который не раз бывал у них в доме и ремонтировал инвентарь, но его жену Айрапет видел впервые. А если б даже он и был с ней знаком, это не меняло дела: женщина-крестьянка не вступает в разговоры с посторонними мужчинами. Сусанна ограничилась тем, что поблагодарила за помощь и попросила дать знать ее мужу.
— А где он? — спросил Айрапет.
— Ушел в соседнюю деревню, — объяснила Сусанна.
Они уже собрались уходить, как вдруг Варваре открыла глаза и попросила пить. Сусанна поспешно подала ей воду, и девушка жадно выпила. Синева уже сошла с ее лица, но она была очень бледна. Увидев посторонних, девушка стыдливо натянула на голову одеяло и горько заплакала. От ее жалобного плача щемило сердце, но вместе с тем Вардан и его товарищи обрадовались: они решили — раз девушка плачет, значит она спасена.
Выйдя на улицу, они увидели какого-то подростка и, сунув ему в руку несколько медяков, попросили сходить за Петросом в соседнюю деревню.
Сосед Охо все еще стоял у своего порога. Увидев Вардана и его товарищей, он обратился к ним:
— Благословенные, куда вы идете на ночь глядя? Ах, если б вы знали, какой кутеж у нас был тут вчера! Почему бы и сегодня не повеселиться?
— Какой кутеж? — заинтересовался Айрапет.
Охо с увлечением принялся рассказывать о том, что Томас-эфенди был вчера в гостях у мастерового Петроса. Он, Охо, тоже был приглашен. Весь вечер играли музыканты, девушки танцевали; ели, пили и веселились на славу. И Охо добавил:
— Ей-богу! Прекрасный человек этот Томас- эфенди! Столько водки велел принести, что хоть купайся в ней.
— И, наверное, всех напоил? — спросил Айрапет.
— А как же иначе, благословенный! — рассмеялся Охо. — Трудно остаться трезвым, если выпить столько, сколько мы. На то и кутеж, чтобы пить.
— А хозяин был дома?
— Нет, я заменял хозяина.
— А когда ты охмелел, тебя заменил эфенди, не так ли?
— Я ничего не помню, меня на руках отнесли домой.
Товарищи попрощались с Охо и ушли. Дорогой Вардан сказал Айрапету:
— Теперь я понимаю, почему эта бедняжка наложила на себя руки.
— А мне ясно, кто мог донести на Салмана, — сказал Айрапет.
— Сомнений нет, это донес Томас-эфенди, — сказал Вардан. — Он такой пройдоха, что, несомненно, пронюхал о намерениях Салмана и, желая выслужиться перед турецкими властями, донес на него. Он провел ночь в этой деревне и распорядился об аресте Салмана. Зная черную душу эфенди, можно не сомневаться, что это дело его рук.
Друзья молча шагали по улице. Каждый из них думал о том, как спасти жизнь товарища.
— Все, что ты сказал, Вардан, верно, — нарушил молчание Айрапет. — Что же теперь нам делать?
— Мне приходилось иметь дело с турецкими чиновниками, и я знаю, как они беспечны и нерадивы, — ответил Вардан. — Я уверен, что сумею легко освободить Салмана с помощью моих слуг. Их храбрость вам хорошо известна Сегодня же ночью мы отправимся в путь. Куда бы ни увезли Салмана, мы сумеем его найти, и если не удастся его освободить, то отобьем силой. Трусость турецких стражников мне хорошо известна.
— Мы готовы следовать за тобой, — в один голос сказали Айрапет и Апо, — мы не отпустим тебя одного.
— Это не только не нужно, но и опасно, — возразил Вардан.
Вспомнив о коробейнике, он решил подождать его и, выйдя за околицу, предложил товарищам:
— Давайте посидим здесь и потолкуем. На ходу трудно что-либо решить.
Вид у Вардана был усталый и измученный. Его грызла тревога, которая росла с каждой минутой…
Они свернули с дороги и пошли по тропинке, идущей к шалашу огородника; он пустовал, так как до сбора урожая было еще далеко и крестьяне могли не опасаться воров. Шалаш огородника — удобный приют для уставшего путника: там он может укрыться и от зноя и от дождя. Последние часто выпадают в этих местах.