Золотой пленник

Орлов Алекс

Густав ударил Крафта еще несколько раз и, раззадорившись, отвесил оплеуху Питеру со словами:

– И тебе, щенок, чтобы знал!

Питер ничего не ответил,

он уже догадывался, что жадный литонец решился продать боевых товарищей, чтобы выгадать денег на обратную дорогу – к коровкам.

Дорога пошла потверже, появились еще чьи-то ноги в синих, не слишком чистых шароварах и крепких башмаках, сшитых медными гвоздями с круглыми головками.

– Вот мой товар, господа пираты! – возбужденно воскликнул Густав, но ему не ответили.

Тропа пошла под уклон, песчаник закончился, и лошадка зашагала по песку – сначала по сухому, потом по мокрой полосе – рядом зашелестела морская пена.

Лошадь остановилась.

– Молодец, дорогой, – прозвучал чей-то голос. – Снимай их и развязывай.

– Развязывать? Они могут в драку полезть, это такие люди, что…

– Развязывай!

Густав сдернул пленников на песок, затем снял с них путы.

Питер и Крафт медленно поднялись. Бежать здесь было некуда, потому главный пират не беспокоился.

– Раздевайтесь, – сказал он. – В трюме очень жарко, и одежда вам больше не понадобится.

Питер и Крафт спорить не решились – сила была не на их стороне. Когда они уже стояли нагие, капитан недобро взглянул на Густава и спросил:

– А ты почему не раздеваешься, дорогой?

– Так… ваше благородие, мы же договорились, что они… – Его взгляд уткнулся в ухмылявшегося Крафта. – Мы же как договорились, ваше бла…

Договорить он не успел: рослый пират врезал ему кулаком в ухо, и Густав свалился на песок. Взвыв, точно раненый зверь, он стал биться и рыдать, но не от боли, а от обиды, что Крафт, которого он считал невоспитанным мужланом, оказался умнее его – расчетливого литонца.