Золотой пленник
Шрифт:
– Ну хорошо, слушай, – сказала она, но, как и в прошлый раз, ее прервали.
Жуткий вопль подбросил Питера, и он моментально оказался на ногах с трофейным мечом в руке. Крафт приготовился отражать нападение копьем, но жуткий вопль издавали не враги, а Густав.
– Чего орешь? – Крафт пнул его в бок, Густав вскочил и, тыкая туда, где только что лежал, пояснил:
– Там змея, она меня укусила… кажется…
– Куда она тебе укусила?
– В руку! Она такая холодная, скользкая!..
Крафт покачал головой и огляделся. Уже начало светать, и можно было двигаться дальше.
– Ты
– Этого не может быть, я же видел змею, – не сдавался Густав.
– Ну тогда ищи ее, а мы с Питером отольем и пойдем дальше.
115
Еще до полного восхода солнца беглецы сумели пройти пару миль, а также напились из лопухов собранной росы.
Густав стал жаловаться, что продрог и, наверное, заболеет.
– Вам-то что – вы в сапогах, а на мне чоботы дырявые!
– Ты расстался с мундиром по собственной воле, – заметил ему Питер. Бесконечное нытье Густава начало его раздражать.
– Что значит по собственной воле? Меня, что ли, спрашивали, когда гнали на эту войну?
– Замолчи, никого не спрашивали, – вмешался Крафт.
Лес стал редеть, и это едва не сыграло с беглецами злую шутку. Совершенно неожиданно они увидели всадника, ехавшего по едва проторенной в лесу дороге. Им пришлось упасть в траву, чтобы не быть замеченными. Следом за первым появился еще один всадник, а далее целый отряд десятков из четырех. Это были разбойники – карсаматы, тураны, краснолицые осасеки, их седельные сумки раздулись от награбленного – теперь, когда на этом берегу не было кирасир барона Литвара, из южных мятежных провинций на север двинулись все, кто мечтал отомстить северянам за их благополучие.
Разбойники проехали, и беглецы с осторожностью пересекли дорогу. Она была песчаной, потому и не было слышно стука лошадиных копыт.
Через два часа непрерывного движения Питер почувствовал запах дыма.
– Дым, чувствуете?
– Нет. – Крафт потянул носом.
– А я бы сейчас пожрал чего-нибудь, – признался Густав, положив на плечо арбалет.
– Слушай, а как ты в невольники попал, Густав? – неожиданно спросил Питер.
Литонец даже скривился от такого вопроса.
– С чего это тебе вдруг понадобилось знать?
– А что, он прав, – поддержал Крафт. – Мы в таком переплете оказались вместе, хотелось бы знать, чего от тебя ожидать можно. Вот я со службы сбежал, Питер – дитя невинное, попал на грабителей, а ты?
– Ну, – Густав помялся, – я корову украл.
– Корову? И не смог отделаться штрафом?
– Корова очень дорогая была, племенная – Глория фон Дидрукейн.
– Имя, что ли, такое было?
– Нет, порода. – Густав вздохнул. – Я не признавался, вот брат и пошел к судье.
– Так ты у брата украл? – одновременно спросили Питер и Крафт.
– Ну а у кого еще красть? У него в округе самый лучший скот.
По мере того как они продвигались на восток, запах гари становился все отчетливее, и вскоре сизый дым затянул весь лес. Пройдя еще немного, беглецы вышли на большую поляну, где оставались пепелища полдюжины домов.
– Глядите в оба, чтобы нас тут не поймали, – предупредил Крафт, и они, пригибаясь, двинулись к пепелищам в надежде раздобыть какой-нибудь еды, однако обнаружили только обгоревшие трупы жителей.
Уже выходя из сожженного хутора, Питер заметил торчавшее из-под груды головешек лошадиное копыто. Крафт откинул копьем несколько кусков угля, и стало ясно, что здесь погибла от пожара лошадь.
Питер подал туранский меч, и Крафт, с трудом разрубив толстую корку угля, добрался до печеной конины.
– А вон и рыбка, – указал Густав на вялившуюся на веревке рыбу.
– Морская, – заметил Крафт, заворачивая мясо в куртку. – Значит, море совсем близко.
Покинув опасное место и снова углубившись в лес, беглецы наелись до отвала, добавляя к печеной конине траву, что собрал Крафт. Она была кисло-соленой, называлась зеленицей и годилась как приправа. Густав тоже принялся собирать эту траву, но Крафт поднял его на смех.
– Эй, ты берешь кочерышник, это сонное средство, если наешься, будешь дрыхнуть до прихода карсаматов.
Густав выбросил собранный пучок, но потом незаметно поднял его и спрятал в карман.
После сытной трапезы шли не так быстро, но к морю приближались со всей определенностью – лес изменился, появилось больше красивых, невиданных прежде птиц, а деревья были сплошь увешаны лианами с красными и розовыми цветами.
По дороге попался ручей, это оказалось кстати, однако вести себя следовало осторожно, вдоль русла проходила натоптанная тропа – здесь часто брали воду проезжие. Густав нашел оброненный кем-то медный кувшинчик и набрал воду про запас.
– К морю течет, – заметил он.
– Да, видать, близко уже, – согласился Крафт, смахивая с губ капли воды.
– Наконец-то я увижу море, – улыбаясь, произнес Питер.
Они миновали ручей, перешли тропу, однако не успели разогнаться, как вдруг впереди между деревьев показалось небо.
– Стой! – Крафт схватил обоих спутников.
– Что такое?
– Кажется, пришли, давайте осторожно.
Они пошли осторожнее, внимательно выбирая, куда ступить.
– О! – произнес Питер, когда стало ясно, что они вышли на край лесистого утеса, откуда открывался вид на бескрайнее Савойское море. – Так вот оно какое! И скалы, и вода голубая! А вон и корабль! – Питер ткнул пальцем под самый утес, где в небольшой бухте стояла галера со свернутым парусом.
Крафт отдернул Питера от края.
– Ты чего? – удивился тот.
– Скорее всего, это пираты – самое страшное, что может оказаться на нашем пути. Карсаматы нас просто убьют, а эти замучают в трюмах.
– Да, – кивнул Питер, вспоминая, что слышал о пиратах.
Беглецы легли на землю, подползли к краю и стали наблюдать.
Галера стояла на некотором расстоянии от берега – ярдах в пяти, и на нее по уложенным узким мосткам полуобнаженные люди таскали какие-то ящики и тюки. По палубе прохаживались несколько вооруженных до зубов надсмотрщиков, и каждый из них считал своим долгом дать тычка кому-нибудь из рабов. Те падали вместе с поклажей, и тогда их охаживали плетьми. Питер вспомнил свое житье под начальством Гудьира, это было очень похоже.