Золотой скальпель
Шрифт:
Узнав, что у него три брата, что один из них уже на фронте вместе с отцом, что и младшие ждут не дождутся, когда настанет их черёд, женщины стали сокрушаться, жалея мать: сколько же тревог, сколько горя придётся ей пережить, провожая на смертный бой с фашистами мужа и детей.
И, конечно, больше всего тревожила судьба тех, кто уже на фронте, да и его, Михаила, которому тоже предстояло отправиться в пекло. Да и кто мог предположить, как сложится судьба Гулякиных в этой войне, кто из них встретит победу, а кто останется в сырой земле, сложив голову за счастье Родины.
Из Тулы поезд выходил ранним утром. Когда Михаил, стараясь
Занимался день 30 сентября, и никто в поезде ещё не знал, что в этот день, в то самое хмурое осеннее утро перешла в наступление 2-я танковая группа генерала Гудериана, которая нанесла первый удар по советской обороне, за два дня до начала всеобщего наступления по плану операции «Тайфун». Никто в вагоне даже предположить не мог, что город Орёл, тот самый Орёл, в который многие ещё ехали на работу, в ночь на 3 октября будет оставлен нашими войсками, и уже утром в него вступят части 4-й танковой дивизии 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы Гудериана. Тяжёлое иго оккупации надолго закроет солнце над старым русским городом. И освобождён он будет лишь 5 августа 1943 года в ходе стратегической наступательной операции «Кутузов».
А 30 сентября рабочий поезд спокойно шёл из Тулы в Орёл, развозя тех, кто спешил на фабрики и заводы, чтобы давать необходимую продукцию фронта, тех, кто ехал к родственникам, интуитивно ощущая близость тяжёлых времён. Отпускников, таких вот как Гулякин, было мало, да их, скорее, даже, практически не было.
Наконец, за окнами поплыли родные места. Вот и станция Горбачёво. Поезд на ней стоял не более минуты. Михаил спрыгнул на низкий, выщербленный перрон, когда состав ещё медленно тянулся вдоль него. Огляделся и не узнал станции. Её строения сильно пострадали от налётов вражеской авиации, близ железнодорожного полотна виднелись глубокие воронки.
«Значит и сюда добралась война, – подумал он. – Просто сегодня низкая облачность, потому и тихо, – и тут же охватила тревога: – Что дома?»
На станции дыхание фронта ощущалось значительно сильнее, чем в вагоне. Замаскированные позиции зенитной батареи, воронки, разрушенные пристанционные постройки, остовы сгоревших домов, пугающих обугленными печными трубами. Вот они ужасающие картины войны. И ведь за всеми этими картинами боль, горе и страдания людей.
Михаил быстро зашагал знакомой просёлочной дорогой, на которой помнил каждый поворот, каждый мосток, каждую низину и каждый пригорок. Постепенно следы войны исчезли. Впереди показалась берёзовая рощица, вся в разноцветье листвы. Она и в пасмурный день красива, а вот выглянет солнце… Но если разбегутся облака и брызнут солнечные лучи, прилетят облака другие, с чёрными крестами на крыльях, и не останется следа от чудес природы. Конечно, рощицу никто бомбить не будет, если там не укрыты войсковые подразделения, боевая техника, но гул от бомбёжки станции далеко раскатится по окрестностям, стирая мирный тёплый пейзаж.
Миша Гулякин шёл той дорогой, которой он уже проходил десятки раз и во время учёбы в Орле, и в период работы в Туле, и позже, когда стал студентом, а затем слушателем военного факультета. Он проходил здесь с разными чувствами – с радостью в сторону дома, и с грустью от дома к железнодорожной станции.
Пятнадцать километров для молодого человека – расстояний пустяшное. За два с небольшим часа отмахал его, и, наконец, увидел вдалеке, в мутной осенней дымке родное село Акинтьево. Вспомнил, как обычно, когда он приезжал, уже здесь, на горе, встречал его Анатолий, самый младший из братьев, особенно к нему привязавшийся.
Теперь никто не встречал, потому что никто и не ожидал приезда. Раньше-то всегда было известно, когда начинался отпуск.
Деревня показалось вымершей. На улице ни одного человека. Михаил остановился перед домом, осторожно стал открывать калитку, но всё же она скрипнула.
– Кто там? – послышался голос матери.
– Это я, мама!..
– Миша?!
Мать бросилась к нему, обняла, прижала к себе, потом отступила на шаг, любуясь строгой выправкой и красивой командирской формой сына.
– А где ребятишки? – спросил Михаил, смущаясь.
– В школе. А ты надолго?
– Утром уезжаю.
В глазах матери мелькнула тревога.
– На фронт?
– Нет, сначала в Москву, затем в Куйбышев.
– В Куйбышев? – переспросила мама и с надеждой предположила: – Значит, в госпитале будешь работать?
Михаил подумал, говорить или не говорить, куда действительно он направлен, и решил повременить с этим.
– Пока не знаю, назначен в распоряжение… Там решат. Ты лучше расскажи, что отец пишет? Как дела у Алексея? – попросил он, стремясь перевести разговор на другую тему.
Но тема была одна – война…
– Отец воюет, – сказала мать, вытирая глаза краешком фартука, – Алексей оканчивает радиотехническое училище.
– Алёшка? Радиотехник? Значит, сменил свою мирную специальность зоотехника на связиста?
– Ну что ж мы стоим? – спохватилась мать. – Проходи в дом. Ты, наверное, голодный.
– Что ты, мама. Я даже вам кое-какие продукты прихватил. Нас хорошо кормят.
Они прошли в дом, Михаил сел на своё любимое место. Переодеваться не стал. Пусть братья увидят его в военной форме. Пока они не вернулись, решил поговорить о деле.
Начал осторожно:
– Фронт приближается, мама. Если врага наши в ближайшее время не остановят, надо эвакуироваться.
– Куда ещё? Зачем это?
– Нельзя оставаться здесь семье коммуниста, да к тому же первого председателя колхоза. Семье, в которой уже и сам отец и два сына в армии. Да и Александр в училище собирается.
– Да, Саша скоро уедет. Был в военкомате. Там сказали, что повестку пришлют на днях, – подтвердила мать. – Останемся мы с Аней и с Толиком.
– Нельзя вам оставаться, никак нельзя.
– Но куда же ехать?
Михаил задумался, потом решительно заявил:
– Вот на место службы прибуду, осмотрюсь, устроюсь, ну и вызову вас туда.
Договорить не дали братья. Они влетели в комнату и повисли на Михаиле.
– Ух, ты какой стал! – восхищённо говорил Александр. – Ну ничего. Я тебя скоро догоню! А вот было бы здорово всем нам братьям на фронте встретиться, а? Ты представляешь, попасть бы всем нам в одну часть и вместе бить фашистов.
Легли в тот день поздно. Александр, Анатолий и Аня заснули быстро, но до самой зари слышал Михаил тяжёлые вздохи матери. Она и не знала, что он в ту ночь тоже не сомкнул глаз.