Золотой след
Шрифт:
Блонди обошла Лейна и остановилась, почти прижавшись к его ногам, ей хотелось гулять.
В комнате пахло подростком и собакой. Не слишком удачное сочетание.
— Джаспер, вставай. Пора собираться в школу, — снова громко произнес Лейн.
Джаспер не двигался.
— Джас, вставай, — сказал Лейн громче.
Тело Джаспера слегка шевельнулось, но он не издал ни звука.
— Ты встанешь, примешь душ и спустишься вниз через пятнадцать минут. Понял? — сообщил ему Лейн, открыл дверь и включил яркий верхний свет в качестве дополнительного стимула.
Трипп был большим фанатом поспать, но Трипп вставал.
Джаспер — нет. Джаспер не был большим фанатом подъемов. Еще меньше он любил школу. И еще меньше он был поклонником своего старика и особенно того старика, который говорил ему что он должен делать. Джаспер должен был завести будильник и разбудить брата, если Трипп не проснется. Но он никогда этого не делал, потому что никогда не заводил будильник, и когда Лейн начал заводить ему будильник, Джаспер отключал его, просто чтобы позлить Лейна. Это был их ежедневный танец, когда его сыновья жили с ним, и это всегда выводило Лейна из себя.
Лейн отвернулся от двери и стал спускаться по лестнице, Блонди так близко трусила рядом, что чуть не налетела на его ноги.
Она дрожала от возбуждения, потому что это была ее самая любимая часть утра. Она вылетала на улицу, ей это очень нравилось, потом возвращалась домой, чтобы поесть и поприветствовать всех своих мальчиков одновременно, что случалось не так часто или не очень часто, как ей хотелось бы.
Габби ненавидела собак, но она купила Блонди для Джаспера за две недели до того, как Лейн переехал в этот дом. Она сделала это по одной причине, потому что была стервой и потому что ненавидела Лейна больше, чем собак. Три недели спустя, когда он уже обосновался в этом доме, и они договорились о совместной опеке, она объявила, что Блонди остается у него, несмотря ни на что.
Итак, Таннер Лэйн впервые за двенадцать лет вернулся в родной город, и у него на руках оказались активная, возбужденная сука — золотистый щенок лабрадора, а также два сына, которые его особо то и не знали, один из них с трудом его выносил, а также Рокки, дышащая одним и тем же воздухом с Лейном, хотя и на расстоянии десяти миль от него, но все же, как он думал, чертовски близко к нему.
Его жизнь, никогда не отличавшаяся особым великолепием в течение восемнадцати лет, превратилась в полное дерьмо.
Он прошел через огромное открытое пространство — кухню и гостиную, с раздвижной стеклянной дверью, ведущей на задний двор. Наклонился, выдернул стальную задвижку из дверной перемычки, выпрямился и отпер замок двери. Он протянул руку, толкнув дверь к панели безопасности, набрал код, вернул дверь назад, а затем открыл раздвижную стеклянную дверь, чтобы Блонди выбежала наружу. Она ни секунды не колебалась, промчавшись мимо него.
Лейн закрыл дверь, щелкнул выключателем на кухне, повернулся и осмотрел нижний этаж своего дома.
Двенадцать лет у него не было ничего, кроме квартир или домов на несколько семей. Иногда его квартиры были маленькими, студиями. Иногда были большие или таунхаусы. Некоторые из них были полным дерьмом, некоторые дворцами. Все они были временным пристанищем.
Теперь справа от него находилась кухня. В дальнем углу столешницы и шкафы под прямым углом к двери, ведущей в большую кладовую и подсобное помещение, выходящее в гараж. Посреди кухни стоял огромный треугольный островок с отрезанными
Слева открывалась гостиная, огромная консоль из шкафов и полок, в которую он поместил бы такой же огромный телевизор с большим экраном. Два кресла с откидывающимися спинками по обе стороны большого глубокого дивана с несколькими столиками, куда можно было поставить пиво или положить пакет чипсов, чтобы не приходилось далеко тянуться. Еще шла низкая стена и колонна, за которой не было ничего, кроме открытого пространства. Мертвого пространства. Он не знал, что с ним делать. Поскольку не было смысла его обустраивать под место, где можно было бы поесть на диване с телевизором, а заносить сюда скамью для жима и гири, ставить еще одну кровать, то это пространство было ему не нужно. Поэтому, как и столовая, оно пустовало.
Под лестницей находился туалет и раковина, остальную часть нижнего этажа занимал гараж на две машины, который выступал вперед от дома.
Лейн уставился на кухню, потом его взгляд переместился вправо, влево, затем снова вправо.
Как, черт возьми, он оказался в доме с тремя спальнями в комплексе жилых домов с тремя и четырьмя спальнями, выкрашенных только в четыре разных цвета, каждый из которых имел ограничения в планировке и перепланировке комнат, с ТСЖ, от чего нацистская партия походила на букет анютиных глазок, почти весь этот комплекс напоминал близнецов братьев, настолько одинаковых, что Лейн не мог ответить сам себе даже на этот вопрос. Черт возьми, когда он только переехал в этот дом, первое время все время путался среди акров этих домов, не в состоянии найти дорогу домой, домов, которые выглядели так похожими друг на друга, хотя раньше он никогда не страдал топографическим идиотизмом.
«Ну что ж, — подумал он, — по крайней мере, за это оплачено».
Он прошел на кухню, прямо к кофейнику. Вытащил фильтр со вчерашним мокрым использованным жмыхом от кофе. Бросил его в открытый мусорный бак, который был так же переполнен, ему пришлось сначала запихнуть мусор вниз, чтобы не капала черная гуща на пол.
На этой неделе была очередь Джаспера выносить мусор, конечно, мусор никто выносить не собирался.
Он вернулся к кофейнику, схватил стеклянный графин, направился к раковине, которая тоже была завалена грязной посудой.
Лейн прокрутил в уме расписание. Вчера вечером была очередь Триппа готовить, а Джаспера мыть посуду. Поэтому посуда не была вымыта.
Лейн вздохнул, ополоснул фильтр и кувшин, услышал, как наверху зашумела вода. Потом наполнил кувшин водой, вернулся к кофейнику и сварил кофе. Он как раз щелкнул выключателем, когда в дверь позвонили.
Его взгляд упал на часы на микроволновке над плитой. Шесть тридцать шесть. Кто решил навестить его в шесть тридцать шесть утра?
Он прошел по полу, бесшумно ступая босыми ногами. Подошел к большому панорамному окну в пустом пространстве, на котором висели частично закрытые жалюзи. Он отодвинул их немного сбоку от окна, чтобы увидеть кто стоял перед его входной дверью.