Золотой торквес
Шрифт:
— Господи, ну почему никто меня не понимает?! А вы, мсье профессор, лучше о своем завещании позаботьтесь!
Клод приосанился и отхлебнул вина из кружки.
— Honi soit qui merde у pense note 8 , дорогая!
— Да уймитесь же, черт бы вас… — Вождь Бурке шарахнул по столу кулачищем. — Как капитан вашей паршивой команды приказываю раз и навсегда прекратить обсуждение личных мотивов! Все мы добровольцы. Каждый доказал, что так или иначе может принести пользу — либо в Надвратном Замке, либо в Мюрии, на фабрике торквесов… Прежде чем мы ляжем спать, давайте
Note8
позор тому, у кого дерьмо в голове (франц.); парафраз девиза английского ордена Подвязки
— Я вот о чем подумал… — неуверенно произнес Бэзил. — Поскольку я здесь человек новый, мне как-то неловко предлагать поправки к первоначальному плану мадам Гудериан. В любом случае, до вчерашнего дня, когда Фелиция вернулась с золотым торквесом и стадом халикотериев, это было бессмысленно. Так вот… как насчет Копья?
Все недоуменно уставились на бывшего профессора и альпиниста. Бэзил после поимки беглецов на озере провел месяц в узилище в Финии. Как только мадам его освободила, он ей сразу же заявил, что готов применить навыки скалолазанья при захвате Надвратного Замка, Гильдии Принудителей в Мюрии и любой другой крепости, которую компания намерена штурмовать: ему, мол, не терпится проучить тану за испорченные плиоценовые каникулы… За такую решимость его и взяли в экспедицию.
— К сожалению, Бэзил, энергия Копья полностью израсходована, — сокрушенно покачал головой старик Каваи. — Теперь из него ни одной искры не высечешь. Я сам пытался вскрыть батарею, но не нашел подходящего инструмента. Тут нужен специалист.
— И все-таки, — настаивал Бэзил, — если мы сможем ее вскрыть, у нас появится шанс перезарядить Копье?
Японец, долгое время проработавший на производстве электронных приборов, пожал худыми плечами.
— Ну, если летательные аппараты работают на водяном топливе, то почему Копье не может на нем работать?
— Я бы попробовала, — сказала Фелиция, — да боюсь сломать. У меня пока мало опыта с психокинезом.
— Я не имел тебя в виду, — возразил альпинист. — Ты только понесешь Копье, больше никому из нас это не под силу. Ведь лучшего оружия для нападения на фабрику торквесов трудно придумать.
— Тут он прав, — согласился Халид. — Фабрика находится в самом сердце Гильдии Принудителей, и подобраться к ней не проще, чем к лилмикам note 9 .
— А зачем его нести? — удивилась Амери. — Копье-то погибло.
Note9
лилмики — старейшая и самая малочисленная раса Галактического Содружества, загадочная как по своему происхождению, так и по образу жизни
— Есть человек, способный его возродить, — заявил Бэзил. — Клод рассказывал мне о нем в душной камере Надвратного Замка. Ваш маленький талантливый друг в золотом костюме!
— Эйкен Драм! — воскликнула Фелиция. — Коротышка-карманник!
Зеленоватые глаза Клода загорелись.
— Он сможет! Если кто и в состоянии расшифровать код древнего фотонного оружия, так только Эйкен… Но согласится ли он? На него надели серебряный торквес, и, скорее всего, он теперь с ними заодно. Эйкен всю жизнь ждал своего шанса.
— Эйкен — наш друг, — отрезала Амери. — В торквесе или без него, но он человек и должен помочь нам в борьбе с монстрами.
— В крайнем случае Фелиция скрутит ему руки, — усмехнулся Клод. — Или ты этим больше не балуешься, малышка?
Спортсменка и бровью не повела.
— Бэзил, ты гений! Копье надо взять, даже если мне тысячу с лишним километров придется волочь его на своем горбу. Не мытьем, так катаньем мы заставим Эйкена Драма вскрыть эту консервную банку.
— Ладно, будем уповать на лучшее, — заключил вождь Бурке. — Что-нибудь еще?
Все молчали. Уве вытряхнул пепел из трубки в пустую тарелку.
— Как бы Мериалена не заметила. Она приходит в бешенство, когда видит меня с трубкой. Но уж напоследок…
— Простого, я думаю, — рассмеялся Герт.
Послышался скрип отодвигаемых стульев. Все вставали, потягивались. Каваи собрался назад в деревню, остальные устраивались на ночь в спальных мешках на полу.
Японец уже подошел к двери, но тут рука Амери легла ему на плечо.
— Одна просьба, друг мой!
— Все исполню, Амери-сан!
Монахиня взяла на руки свою любимицу-дикарку.
— Пристрой ее в хорошие руки, а?
Японец торжественно кивнул и спрятал животное за пазухой.
— Не сомневайся, она будет в целости и сохранности до твоего возвращения в Скрытые Ручьи. А ты непременно вернешься. Я дал обет мученикам Нагасаки.
— Чокнутый буддист! — проворчала монахиня, выталкивая его за дверь.
6
— Они требуют высказать мое мнение о тебе, — начала Бреда.
— И что же? — как всегда, вслух откликнулась Элизабет.
— Хочешь не хочешь, твоя судьба пересекается с их будущностью на Земле. Давным-давно я напророчила, что два дорогих моему сердцу народа-тану и фирвулаги — будут едины и активны. Было мне такое видение еще до того, как мы явились в эту галактику, на планету Многоцветная Земля. И предначертание свершится, хотя не знаю, как и когда… Хотелось бы надеяться, что мы станем с тобой друзьями, Элизабет. Я понимаю твое нежелание вмешиваться в наши дела, но не могу считать тебя инородным телом. Ты — часть структуры! Равно как и все остальные — твои спутники по Зеленой Группе, которые столь сильно повлияли на тану и фирвулагов, и даже те несчастные, что затерялись в северных пустынях. Я четко вижу, как линии ваших судеб сталкиваются во время Великой Битвы. А тебе во всем этом отведена главная роль… Но если не в качестве прародительницы новой расы
— то кого?..
— Бреда, я не позволю себя использовать. — В голосе Элизабет звучала стальная решимость, хотя мозг ее был защищен прочными барьерами.
— Тогда сама выбирай, каким образом ты нам поможешь. Только знай, что этого не избежать ни тебе, ни твоим близким друзьям из племени людей.
— Какое бы суждение ты ни вынесла, оно не удовлетворит полностью ни одну из группировок. Верховный Властитель тану грезит новой династией, а потомство Нантусвель не успокоится, пока не сживет меня со свету. Что до моих друзей… кажется, они, в отличие от меня, уже нашли свою судьбу… По справедливости, я тоже имею право распорядиться своей и вовсе не обязана быть пешкой в твоих играх! Дай мне свободу, помоги уйти отсюда невредимой, если таким будет мой выбор. — «А он будет именно таким. Хочу парить над миром в блаженном одиночестве и покое».