Золотой торквес
Шрифт:
Однако было уже слишком поздно — лоцман вырвался из ее умственных тисков. Шхуна скользнула на гребень водопада, завертелась и полетела вверх тормашками с огромного трамплина в желтую бурлящую бездну. Гарри истерически захохотал, но всем было уже не до него.
Фелиция бросила все свои психокинетические силы, чтобы развернуть судно, застрявшее в расщелине подводных скал у подножия водопада. Когда наконец ей удалось освободить судно и они полетели вперед по быстрине, девушка попыталась снова обуздать Гарри…
Но — Боже! — прямо у них перед носом выросла каменная преграда, и обойти ее не было уже никакой возможности. Судно со всего размаху врезалось в неровный монолит, через пробоину в борту хлынула вода, но тем не менее они как-то вырулили и даже успешно прошли банку в том месте, где Рона поворачивала на пятьдесят градусов.
Наконец течение стало плавным и спокойным; впереди река расстилалась двухкилометровой лентой меж пологих берегов.
Лоцман продолжал хохотать. Фелиция оборвала привязные ремни, подскочила к нему и отвесила такую оплеуху, что он снова едва не отдал Богу душу.
— Ну ты, бестолочь!
Меркнущее сознание кормчего бросило ей дерзкий вызов сквозь пелену боли и маниакального триумфа: что, струсила, змея подколодная, показал я тебе, где раки зимуют?
Вслух он завыл и сплюнул кровь с прикушенного языка. Ханси и Герт, шатаясь, подошли к штурвалу.
— Черт, пробоина! — воскликнул Ханси, заметив треснувший борт.
— Ничего, заделаем, — успокоил его приятель. — Инструменты есть, доски тоже.
Герт сел к штурвалу; Фелиция и Ханси поддерживали обмякшее тело кормчего.
— А как все вышло, детка? — спросил Ханси. — Он что, сознание потерял?
— Это ваша покорная слуга потеряла сознание! — огрызнулась Фелиция. — Я слишком поздно заметила водопад и ослабила контроль. А он только того и ждал, чертов ублюдок!
— Не казнись, могло быть хуже. От таких порогов самого Чингисхана в дрожь бросило бы.
Вождь краснокожих с посеревшим лицом прислонился к двери рубки.
— Н-да, считай, дешево отделались.
— В борту пробоина, — сообщила ему Фелиция. — На ходу ее не заделаешь, придется бросить где-нибудь якорь. И вплотную заняться морским волком, а то, чего доброго, утащит нас на дно.
— Не говори!
Вдвоем они поволокли лоцмана в каюту, без лишних церемоний швырнули на койку. Девушка в изнеможении опустилась на скамью и закрыла глаза. Гарри ругался и нес околесицу, пока Бурке и Бэзил не скрутили его и не вставили в рот кляп.
Шхуна причалила к поросшему ивняком левому берегу. Под шатром пронизанных солнцем ветвей оказался маленький песчаный пляж.
— Ничего себе приключеньице, — заметил Уве. — Я уж думал, из нас получится омлет.
— Фелиция отвлеклась, — объяснил Бурке.
Девушка рывком вскочила; карие глаза ее дико сверкали.
— Да, отвлеклась! А еще струсила! У неустрашимой Фелиции поджилки затряслись! Ну, суди меня теперь по законам своего племени!
Амери, подойдя, обняла ее за плечи.
— Жаворонок и не думал тебя винить. Лоцман все время вел себя послушно, не могла же ты предвидеть, какой фортель он выкинет под конец. У тебя нервы на пределе, поди-ка поборись весь день с таким бурным течением! Просто чудо, что с нами ничего не случилось.
— По крайней мере, психокинез меня не подвел, — смягчилась Фелиция. — Но проклятые принудительные функции требуют чересчур большого эмоционального напряжения. Наверное, мы просчитались, спилив ему торквес. Не зря же тану выдумали эти цепочки наслаждения — боли. Серый наверняка бы не доставил нам стольких хлопот.
— Но ты сама говорила, что еще не умеешь работать с носителями торквесов, — напомнил Халид. — А если бы он предупредил своих по телепатической связи? Вдоль берега идет Большая Южная дорога, на реке тоже полно тану, а с окрестных полей его могли бы услышать серебряные.
Ванда Йо окинула взглядом прибрежные заросли.
— По-вашему, здесь безопасно?
— Будем надеяться, — произнес Ханси, выглядывая из рубки. — Нельзя продолжать путь, пока мы не обшарим посудину вдоль и поперек. Могут быть и другие повреждения. — Он принялся внимательно рассматривать пробоину.
Из кустов с шумом вспорхнула стая уток.
— Пожалуй, надо подстрелить парочку на ужин, — сказал Бэзил. — Обед-то мы весь уже растрясли.
— Вот именно, — согласилась Амери, — давайте подкрепимся и отдохнем, чтобы во всеоружии встретить завтрашний день… Кстати, что он нам сулит?
— Мы уже прошли шесть порожистых участков, — доложил Халид. — Осталось только одно опасное место непосредственно перед Провансальским озером. Сам я там не был, но, говорят, быстрина под названием Донзер-Мондрагон стоит всех остальных.
— Час от часу не легче! — простонала Фелиция.
— После озера уже начинается Глиссада — спуск в Средиземноморский бассейн. Он довольно крутой, но нетрудный. Думаю, Герт и Ханси его одолеют. А вот завтра придется в последний раз положиться на лоцмана.
Все обернулись к связанному Гарри. Волосы его поднимались дыбом и закручивались в бесовские спиральки. Глаза вылезли из орбит, видно, он силился выплюнуть кляп.
Амери вздохнула и потянулась за своим чемоданчиком.
— Бедняга!
— Это мы бедняги, — возразила Фелиция.
Примерно в полукилометре вниз по течению от заводи, где стала на причал шхуна, находился большой скалистый выступ, поросший кустами тамариска и акации. На нем-то и было решено выставить дозор до темноты, на случай если какое-нибудь судно вздумает пристать к этому берегу.
Солнце село, и воздух становился прохладным, когда пришел черед Амери дежурить. Она радовалась возможности хоть ненадолго уединиться и отдохнуть от всех, особенно от проклятого лоцмана, чей жизненный тонус под влиянием введенных внутривенно седативных препаратов несколько стабилизировался. Под загорающимися в небе звездами монахиня творила вечерние молитвы. Тишина нарушалась только жужжанием ночных насекомых, бульканьем воды у подножия скал да писком цапель, выискивающих себе ужин на мелководье.