Золотой треугольник
Шрифт:
Коралия сидела напротив окна, и ее хорошо было видно с улицы, так как комната освещалась ярко пылавшим камином. Бельваль подчеркнуто беспечным тоном громко произнес:
— Коралия, вы, вероятно, очень устали, нам нужно проститься.
Он сделал несколько шагов, намереваясь обойти вокруг кресла, но Коралия остановила его, прошептав:
— Патриций…
В этот момент гулко прозвучали два выстрела, потом раздался стон.
— Вы ранены! — воскликнул Бельваль, склоняясь над Коралией.
— Нет, нет… я только испугалась…
— Проклятье! Ему все-таки удалось задеть вас!
— Нет,
Патриций потерял несколько секунд, зажигая свет, и когда выглянул в окно, внизу уже никого не было.
Комната находилась на втором этаже. Капитан вылез на карниз и, уцепившись за дикий виноград, увивавший стену, с трудом спустился, споткнувшись о лестницу, валявшуюся на террасе. Сюда со всех сторон бежали полицейские.
— Я видел сейчас там кого-то, — сказал один из них.
— Где? — спросил Бельваль.
Тот побежал к переулку, и Патриций поспешил за ним. Вдруг у калитки раздался вопль:
— Спасите! Спасите!
Когда капитан подошел, агент уже светил фонарем, и оба почти одновременно заметили человека, корчившегося на земле.
— Калитка открыта, — заметил Патриций. — Убийца скрылся через нее.
Агент бросился в переулок, а Бельваль сказал появившемуся из темноты Я-Бону:
— Беги, Я-Бон. Агент пойдет в одну сторону, ты беги в другую… А я займусь жертвой.
Патриций склонился к лежащему человеку и узнал Симона. Шею старика перетягивал красный шнурок.
— Вы живы? — спросил он, развязывая шнурок.
Симон пробормотал что-то, засмеялся и вдруг запел. Он сошел с ума.
— Ну что, вы и теперь считаете, что дело закончено? — спросил Бельваль Демальона, когда они встретились.
— Да, вы были правы, — признался тот. — И мы предпримем все необходимые меры предосторожности, чтобы госпожа Эссарец была в безопасности. Дом будут охранять всю ночь.
Через некоторое время вернулись Я-Бон и агент. Их поиски были напрасны. У калитки нашли ключ, точно такой же, какой получил Бельваль. Вероятно, преступник выронил его во время бегства.
…Было семь часов вечера, когда Бельваль в сопровождении Я-Бона покинул особняк на улице Раймон и направился в Нейи.
Как всегда, следуя своей любимой привычке, капитан взял под руку сенегальца и, опираясь на нее, чтобы удобнее было идти, принялся рассуждать:
— Я угадываю твои мысли, Я-Бон.
Я-Бон что-то промычал.
— Я так и знал, — воскликнул Патриций. — Мы постоянно с тобой сходимся во мнениях… Больше всего тебя изумляет бездействие полиции, не правда ли? Но она делает, что может, и потом во время войны у нее достаточно дела и без того, чтобы заниматься делами матушки Коралии и капитана Бельваля. Итак, мне нужно рассчитывать только на самого себя. Ну что ж… Пусть будет так… У этого негодяя хватило смелости вернуться в дом, битком набитый полицейскими, приставить лестницу к окну и подслушивать, о чем говорили мы с Демальоном и с Коралией, а потом попытаться нас подстрелить… Не знаю, хватит ли у меня сил для борьбы. Тут нужен человек недюжинного ума… Нет ли у тебя такого знакомого, Я-Бон?
Он сильнее оперся о руку сенегальца, но тот
Вдоль улицы, по которой они шли, тянулась стена, почерневшая от времени и непогоды. Я-Бон остановился и вытащив из кармана кусочек мела, принялся что-то чертить на ней. Было видно, что каждая буква стоит ему огромных усилий.
Капитан прочитал: «Арсен Люпен».
— Как, Арсен Люпен! Да ты просто пьян! — воскликнул он с изумлением. — Ты предлагаешь мне Арсена Люпена?
Я-Бон кивнул.
— Ты разве знаешь его?
Я-Бон снова кивнул.
Патриций вспомнил, что в госпитале сенегалец упивался приключениями Арсена Люпена.
— Ты знаешь Люпена, потому что читал про него? — рассмеялся он.
— Нет, — покачал головой сенегалец.
— Так как же? Ты знаешь его?
— Да.
— Ну и глупый ты! Ведь он же умер. Он бросился в море со скалы, а ты говоришь, что знаешь его!
— Да.
— Значит, ты имел случай встретиться с ним после его смерти?
— Да.
— И воображаешь, что по твоему знаку он воскреснет и явится к тебе?
— Да.
— Что ж, я всегда питал к тебе уважение, но теперь… Друг покойного Арсена Люпена! Это звучит… А сколько времени тебе понадобится, чтобы вызвать на землю его тень? Шесть месяцев? Три? Месяц? Пятнадцать дней?..
Я-Бон сделал знак рукой.
— Около пятнадцати дней, — перевел его капитан. — Ну что же… Вызывай дух твоего приятеля… Я буду в восторге завязать с ним отношения. А впрочем, гадко с твоей стороны воображать, что я и один не управлюсь… Неужели я до такой степени глуп и беспомощен?
Глава 9
Патриций и Коралия
Все произошло так, как предсказывал Демальон. Газеты молчали, и публика не обратила внимания на маленькую заметку в отделе происшествий. Похороны богача Эссарец-бея также прошли незаметно.
Но на другой день после похорон и после визита Патриция к военным властям в особняке на улице Раймон открылось отделение лазарета на Елисейских полях, в котором было пока только восемь больных: капитан Бельваль и семеро калек, его старых товарищей по госпиталю. Заведовала им госпожа Эссарец. В доме не было ни горничной, ни кухарки. Калеки исполняли обязанности швейцара, повара, дворецкого. Я-Бон, пожалованный титулом камеристки, был передан в распоряжение матушки Коралии, и ночью спал в коридоре у ее комнаты. Днем он дежурил у окна.
— Смотри, чтобы никто не приближался ни к двери, ни к окну, — приказал ему капитан. — Муха, и та будет тебе поставлена на счет. Помни…
Несмотря на все, Бельваль не был спокоен. Он слишком хорошо знал, как коварен его враг. Эссарец умер, но кто-то хладнокровно приводил в исполнение план мести, о котором говорил Эссарец в своем предсмертном письме.
Демальон поначалу занялся расследованием дела, но драматическая его сторона, казалось, мало его интересовала. Не найдя труп человека, убитого, по словам Патриция, рано утром, и того, кто пытался застрелить Коралию и Бельваля, он переключился на поиски золота.