Золотой тюльпан. Книга 1
Шрифт:
Портрет Титуса так и не был повешен в мастерской, да Франческа уже на этом и не настаивала. Портрет сына Рембрандта вызывал теперь у нее самые печальные воспоминания. В сентябре прошлого года Титус умер от лихорадки. Прошло всего полгода, как он женился, а его жена Магдалена ждала ребенка, о котором они оба так мечтали. Рембрандт вновь нашел утешение в работе, но постигшее горе на сей раз сломило его окончательно. Он превратился в немощного седого старца. Корнелия преданно ухаживала за отцом, который в свои 63 года так и не привык к маленькому домику на Розенграхт Страт. О старом художнике все забыли,
— Если бы мы предусмотрительно не сделали наброски весенних цветов в апреле и мае, — раздался голос Хендрика из-за мольберта, — эти шелковые цветы у тебя в руках и в прическе испортили бы весь вид, и никакой Флоры из тебя бы не вышло.
— Ты прав, отец! — Франческа перестала называть Хендрика папой, как только пришлось взять на свои плечи всю ответственность за ведение хозяйства.
— Да, а теперь гирлянды выглядят так, как будто цветы только что сорвали. На них видны даже капельки росы.
— Это последний сеанс? — с надеждой спросила Франческа. Она всегда предпочитала находиться за мольбертом сама.
— Нет, придется попозировать еще раз. К полудню я не успею закончить.
— Я могу посидеть и после полудня, — настойчиво сказала Франческа, — тогда ты все закончишь.
— У меня назначена встреча, — сказал Хендрик подчеркнуто деловым тоном, который, однако, не мог обмануть Франческу. Она-то знала, что все деловые встречи отца проходят в кабаках. Девушка чувствовала, что Хендрик собрался вознаградить себя за упорный труд.
— У тебя действительно назначена встреча, но на завтра. В половине двенадцатого придет Виллем. Неужели ты не хочешь показать ему свою готовую картину? Ведь он ждет именно этого.
— Виллем может денек подождать.
Франческа набралась смелости и продолжала настаивать:
— Отец, ты испытываешь его терпение. Он один из лучших дельцов по картинам во всем Амстердаме, а ты обращаешься с ним, как с каким-нибудь мелким торговцем!
— Он знает меня достаточно хорошо и поймет, что я не собираюсь его обидеть, — бодро ответил Хендрик. — Ведь он мой самый старый друг.
— Именно поэтому тебе следует его уважать. Ведь он делает все, чтобы продать твои работы.
Франческа не стала упоминать о настойчивых просьбах Виллема писать то, что можно легко продать. Именно это, как и привычка Хендрика бросать работу, когда осталось сделать лишь завершающий мазок, было постоянной причиной разногласий между двумя друзьями. Слова Франчески повисли в воздухе, и Хендрик прекрасно понял, о чем будет идти речь. Он взял другую кисть, обмакнул ее в краску и угрожающе насупился.
— Не читай мне мораль, Франческа. Твоя мать этого никогда не делала, и от тебя я этого не потерплю. Если ты не прекратишь зудеть, то останешься в старых девах, — злорадно сказал Хендрик, видя, как гневно вспыхнули щеки дочери. — Плохой характер портит цвет твоего лица, к счастью, лицо я уже закончил, — добавил Хендрик, озорно ухмыльнувшись.
Франческа знала, что отца забавляло поддразнивать ее, когда она пыталась удержать его за работой чуть дольше, чем хотел сам Хендрик. Но что же еще оставалось делать, если он совсем не обращал внимания на сыпавшиеся со всех сторон неоплаченные счета. Хендрик по-прежнему вел бесшабашную жизнь и наносил большой вред своему таланту. Его глаз и рука уже не были такими уверенными, как раньше. После очередного ночного загула в кабаке он не мог работать в течение нескольких дней. Желая показать свое неудовольствие, Франческа прекратила разговор. Хендрик стал насвистывать какой-то мотив, зная, что это раздражает дочь. Несмотря на свои пятьдесят лет, Хендрик остался в душе тем же непослушным и проказливым мальчишкой, каким был в годы далекой юности. Франческа хорошо это знала. Но, может быть, в этом и заключалось особое обаяние Хендрика, перед которым было невозможно устоять, если он этого хотел. Очень скоро Хендрику надоело упражняться в свисте и злить дочь. Ему хотелось вернуть хорошее настроение Франческе, так как он не выносил, когда на него долго сердились.
— А знаешь, вот что мы сделаем, чтобы закончить картину вовремя, — весело объявил Хендрик десять минут спустя.
— И что же? — Франческа думала, что отец будет капризничать по крайней мере еще минут пять.
— Вечером я вернусь домой рано, а завтра утром мы начнем работать. Когда придет Виллем, картина будет готова.
Хендрик улыбался так добродушно и обезоруживающе, что сердце Франчески дрогнуло.
— А ты в этом уверен?
— А как же! Ведь осталось сделать всего несколько завершающих мазков.
— Можно мне взглянуть на картину? — спросила Франческа.
Отец никогда не давал смотреть свои картины, пока работа не подходила к концу.
— Да, — ответил он, отступая на несколько шагов, чтобы рассмотреть свое творение. Затем он вдруг вспомнил, что Франческа давно не отдыхала. В мастерской не было часов, так как Хендрик считал, что они отвлекают его от работы. — В любом случае, тебе сейчас надо отдохнуть. Мне кажется, что уже скоро обед.
Франческа положила на пол цветы и потянулась:
— Да, я сильно проголодалась.
Она сошла с возвышения, горя от нетерпения скорее увидеть картину. Девушка подошла к мольберту, как вдруг у нее потемнело в глазах, а лицо покрылось смертельной бледностью. Перепуганный Хендрик подбежал к дочери. С тех пор, как умерла Анна, всякий признак болезни приводил его в ужас.
— Ты слишком долго позировала без перерыва! Давай я помогу тебе дойти до кушетки и позову сюда Марию!
— Нет, — отпрянула от отца Франческа. — Ничего страшного. Марию звать не нужно, ты же знаешь, какой она поднимет шум.
Хендрик с радостью отметил, что щеки дочери вновь порозовели.
— Надо было мне напомнить, что пора сделать перерыв, — заявил Хендрик, желая снять с себя всякую вину.
— Да, надо было, — рассеянно ответила Франческа.
Ее вдруг охватило необъяснимое чувство страха от предвкушения того, что она сейчас увидит на картине. Девушка всегда считала себя практичной и уравновешенной, совсем не склонной к капризам и фантазиям. Но на какую-то долю секунды ей показалось, что в самой картине таится какая-то неизведанная опасность. Но ведь она была написана человеком, любившим своих детей. Что в ней могло быть страшного? Сюжет картины был очень близок Франческе, ведь она так любила весну и цветы, особенно, тюльпаны. Решительно вздернув подбородок, девушка подошла к картине, чтобы остаться один на один со своей Флорой.