Шрифт:
г. Псков, март 1946 г.
– Вот же паразиты!!! Сволочи!!! Вы только гляньте, что устроили!
Этим утром дворничиха тетя Клава своими криками всполошила едва ли не весь район. Сегодня где-то в половине девятого она вышла из своей подсобки и, очутившись во дворе, вдруг заорала так, что до смерти перепугала сидящих на соседних карнизах голубей. Ошалевшие птицы тут же взлетели в небо и, покружившись немного над домами, упорхнули в неизвестном направлении.
В окнах близлежащих домов стали появляться встревоженные
1
Ретиарий – римский гладиатор, вооруженный трезубцем и утяжеленной сетью. Нумидийцы – греко-римское название берберских племен, обитавших на территории современного Туниса и Алжира.
Добрая дюжина местных дворовых кошек поначалу тоже проявила к случившемуся непраздный интерес. Кошки выбежали из своих подвалов и нор и устремились к центру двора, с намерением под шумок чем-нибудь поживиться. Вскоре и кошки, как и прочие обитатели района, разбежались кто куда, так как тут же поняли, что причиной возникшего шума стали остатки ночной попойки, которую этой ночью кто-то устроил во дворе. На детской площадке между песочницей и крытой деревянной беседкой валялись битые бутылки, пустые консервные банки и обрывки газет. На спинке одной из лавочек возле отдельно стоящего мухоморовидного «грибка» кто-то ножом вырезал непотребное слово.
– Ироды!.. Мерзавцы!.. Скоты!.. – продолжала голосить дворничиха и не особо спешила приступать к наведению порядка.
Туша, который был одним из первых, кто услышал шум во дворе и подошел к окну, тоже понял, в чем дело.
Хмыкнув, он закрыл форточку и продолжил прерванные сборы. Подойдя к умывальнику, Туша посмотрел в зеркало, провел пальцами сначала по опухшей щеке, потом прикоснулся к кровавой корке на верхней губе и усмехнулся: «Ну и рожа…» Последствия двухнедельной стычки все еще были ощутимы, хотя раны уже начали заживать. Туша насыпал на щетку зубной порошок и стал чистить зубы. Он почувствовал резкий холодок мяты, сплюнул и увидел, что в раковине остались красноватые пятна. Туша прополоскал рот, ощупал ребра и почувствовал тугую боль в правом боку. Что, если трещина… или перелом?
Ну и черт с ней, до свадьбы заживет.
Нужно просто никому про это не говорить и не кривить лицо от боли, правда, на тренировке это будет сделать непросто. Туша со злостью сжал кулаки и ухмыльнулся. Уж что-что, а боль терпеть он умеет. Об этом знают все, и недавно он в очередной раз это доказал.
Вытерев лицо выцветшим махровым полотенцем,
Когда он вышел во двор, тетя Клава все еще продолжала ругаться, только уже без особо громких криков. Туша хотел быстренько пробежать мимо, но у него это не получилось.
– Эй… куда прешь? – увидев проходящего мимо загаженной площадки парня, сварливая работница домоуправления снова повысила голос. – Постой!!! А ну, постой! Я кому говорю? Ты у нас из какого дома? Что-то я тебя тут раньше не видела! Это, часом, не твои дружки у нас тут ночью гуляли?
– Я в четвертом доме живу. Мы сюда недавно переехали, так что дружков у меня здесь пока нет, – не останавливаясь, ответил Туша.
Дворничиху ответ, видимо, не устроил, она бросилась наперерез семенящему вдоль дома парню и преградила дорогу.
Туша остановился и посмотрел на часы. До начала утренней тренировки оставалось не больше часа. Была пятница, и автобус, идущий до Дворца физкультуры и спорта «Сокол», в это время ходил редко, так что сегодня ему определенно лучше идти пешком. Если он сегодня опоздает, Иваныч ему такое устроит, что и подумать страшно. Туша с негодованием глянул на дворничиху и тихо матюгнулся.
– Чего ты там бормочешь? – продолжала наседать тетя Клава.
– Я же вам сказал, что не я все это разбросал! И дружков у меня здесь никаких нет…
– Погоди! Вспомнила я! Ах же ты, прохвост, чего ты мне зубы заговариваешь? Говорю же, вспомнила я! Это же ты вчера возле второго подъезда с Юркой из семнадцатой квартиры о чем-то почитай полчаса разговаривал! Точно… с Юркой! А уж его-то – черта мордатого, я хорошо знаю! Сущий бандит! Тюрьма по нему плачет… А ну давай не ври, а отвечай: кто этот бедлам устроил?
Туша сглотнул и коснулся рукой опухшей щеки.
– Никакой ваш Юрка мне не друг, просто знакомый.
– Так я тебе и поверила! Все вы одним миром мазаны. Я сразу поняла, что ты такой же гусь, как наш Юрка. Глянь-ка на себя: щека опухла, синячище под глазом на пол-лица… Сразу же понятно, что либо пропойца, либо уголовник! Кто же это тебя так разукрасил?
– Не ваше дело!
Туша двинулся вперед, и, когда тетя Клава попыталась его схватить, парень довольно бесцеремонно оттолкнул руку женщины и ускорил шаг.
– Ах ты, гаденыш! Ну подожди у меня…
Не оборачиваясь, Туша просеменил в сторону следующего дома, завернул за угол и, миновав соседний двор, вошел в длинную темную арку, ведущую к пустырю. Тут его снова окликнули:
– Эй, пацанчик, угости дядю папироской!
Тот, кто преградил ему дорогу, появился из темноты. Туша поначалу увидел лишь силуэт, но остановился.
Когда незнакомец сделал несколько шагов вперед и остановился, Туша наконец-то смог его разглядеть: примерно одного с ним роста и возраста, широкоплечий и жилистый. Туша отступил, парень оскалился, обнажив кривые зубы и сверкающую меж ними золотую фиксу. Туша поморщился и рыкнул:
– Какой ты мне дядя? Отвали…
– Че-е-е? – Рот фиксатого скривился.
Туша сжал кулаки. Как же все это некстати, и почему все это именно сегодня? Ну и денек. Дать бы сейчас этому хмырю пару раз…
Однако, помня о тренировке, Туша продолжил миролюбиво: